* * *

— Пишта!

Иштван нетерпеливо обернулся. Он торопился на свидание, и ему не хотелось терять время на разговоры.

— Да, отец?

— Подойдите, мой дорогой, мне надо побеседовать с вами.

Юноша неохотно вошел в библиотеку и сел.

— Друг мой, — начал Томаш, — Золтан стал совершенно неуправляем. Я пытался поговорить с ним, но он рассказывает про какие-то огни, про привидений… И утверждает, что вы тоже их видели.

— Это правда. Как-то ночью мне пришлось все это наблюдать из его окна.

— И что, по-вашему, это может быть?

— Дядюшка считает, что по его душу пришла нечистая сила. Не удивлюсь, если так и есть, он это заслужил.

— Да-да, конечно, — пробормотал отец и вдруг в упор посмотрел на Иштвана: — Что с вами происходит, милый мой Пишта?

Тот удивленно заморгал.

— Я не слепой, дружок, и вижу, что вас что-то гнетет. У вас была такая добрая, такая прекрасная улыбка, а сейчас она больше похожа на усмешку. Вы стали нетерпеливы, категоричны, раздражительны, я никогда раньше не видел вас таким. Что с вами, дорогой мой?

Кровь бросилась в лицо юноше: значит, отец заметил, что ведет он себя совсем не так, как настоящий Иштван! Замешкавшись, он процедил сквозь зубы:

— Этот несносный дядюшка кого угодно может довести до бешенства.

— О да, я помню, как вы в прошлом году чуть не накинулись на него, когда он ударил Жигмонда, — вздохнул Томаш. — Что делать, милый Пишта, он родич, брат вашей матушки, мы просто обязаны принимать его.

— По-моему, вы слишком деликатны, отец.

С опозданием в полчаса Иштван подходил к заветной поляне. Еще издали он услышал звуки, похожие на сдавленные стенания. Кто-то плачет?

Юноша стремглав понесся вперед, выскочил из-за деревьев… и на мгновение оцепенел от увиденного. На краю поляны, прижавшись спиной к стволу старого дуба, стояла Агнеш. Пьяный Золтан обхватил ее огромными ручищами и насильно пытался поцеловать. Девушка, как могла, отбивалась и пыталась кричать, но силы были явно не равны.

Иштван кинулся к ним, одним рывком отбросил дядю от Агнешки и изо всех сил ударил его кулаком в лицо. Он вложил в удар всю злость, накопившуюся за последние недели, всю ненависть к этому мерзкому, вечно пьяному чудовищу.

Золтан навзничь рухнул в траву, но тут же вскочил. Как и многие злобные, чванливые люди, он был труслив, поэтому вместо того, чтобы дать племяннику сдачи, отбежал подальше и угрожающе проревел:

— Ты еще поплатишься за это, мерзкий сосунок!

И тут же бросился бежать. Иштван повернулся к Агнеш. Ее трясло, как в лихорадке, лицо перекосилось, она пыталась что-то сказать, но изо рта вырывались лишь нечленораздельные звуки.

— Милая, все позади, все хорошо, я с тобой, — попытался успокоить ее влюбленный юноша, но это не помогало.

Наконец, немного отдышавшись, Агнешка разразилась бурными рыданиями. Иштван усадил ее на траву и, пока она плакала, молча гладил по голове, понимая, что вместе со слезами уходят ее страх и волнение.

Девушке понадобилось не менее получаса, чтобы прийти в себя. Когда она окончательно успокоилась, Иштван серьезно сказал:

— Больше тебе не придется о нем волноваться, любовь моя. Я сегодня же вышвырну его из дома, хоть он и брат моей матери. Того, что он посмел сделать, я ему не прощу.

Агнешка благодарно взглянула на возлюбленного и кивнула.

— Отец, этот мерзавец должен убраться из нашего дома, — с порога заявил Иштван, — иначе я сам его вышвырну.

Томаш с ужасом смотрел на гневное лицо сына.

— Да что случилось-то? Золтан прибежал, потребовал коляску, кричал, что ни на минуту не останется в доме, где его избивает родной племянник… Ради всего святого, что между вами произошло?!

— А, так он уехал?

— Ну да.

— Прекрасно, — обрадовался Иштван, — теперь все будет по-другому. Представь, этот негодяй увидел в лесу деревенскую девушку и попытался… пытался снасильничать.

— Боже правый! — ахнул Томаш. — И что же дальше?

— Я проходил мимо и вовремя вмешался. Разбил его мерзкую ро… лицо.

Отец растерялся. С трудом подбирая слова, он недоверчиво пробормотал:

— Вы ударили дядю, брата своей матушки? Но как же вы могли, Пишта?

— Не хватит ли потворствовать этому наглецу, отец?

— Но вы оскорбляете память матери и нарушаете законы гостеприимства!

— Если он еще раз появится, я его пристрелю, — отрезал юноша и вышел вон.

Томаш в замешательстве посмотрел ему вслед и прошептал:

— Что же с тобой происходит, бедный мой мальчик?

На следующий день после отъезда дяди Иштван отправился на охоту. Ему очень хотелось сходить в Дилленце, узнать, успокоилась ли Агнешка, но он удержался: они скрывали свои отношения, ведь ни его отец, ни родители девушки не одобрили бы их.

В этот раз, против обыкновения, Иштван не стал углубляться в лес, а двигался недалеко от тропинки, ведущей в деревню. Он шел, внимательно разглядывая траву в поисках следов, когда в чаще что-то шевельнулось, и через мгновение из-за кустов показался хорошо знакомый бурый пес. Барат не рычал, не лаял, просто стоял и молча смотрел на Иштвана умными, печальными глазами. Юноша почувствовал, как в душе у него все перевернулось от этого взгляда. Краска стыда залила лицо. Дыхание участилось, руки затряслись, казалось, еще мгновение — и ему станет дурно.

«Надоел!»

Иштван сдернул с плеча аркебузу, прицелился и хладнокровно выстрелил. Пес тихо взвизгнул и упал замертво. Глядя на бездыханное тело, юноша прекрасно понимал, что убил человека, а не собаку. Он повернулся и, ломая ветки, побежал прочь от страшного места, где совершил еще одну подлость.

Тем же вечером он отправился на свидание к Агнешке. Впервые он предпочел бы остаться дома, но о встрече было условлено заранее, и Иштван пошел.

«Теперь и вовсе опасаться нечего, — убеждал он себя. — Пес мертв, Золтан уехал, можно жить и радоваться».

Но это не помогло, на душе все равно было гадко и пакостно. Он не оправдывал себя, прекрасно понимая, что просто сделал, как ему выгоднее. А может, пес ждал в чаще, чтобы Иштван его убил? Кроткий и добрый юноша не захотел жить собакой и специально подставил себя под пулю?

«Господи, ну почему я каждый раз должен выбирать между чужой жизнью и своей?!»

Агнеш не заставила себя ждать, и вскоре они уже сидели на поваленном дереве, тесно прижавшись друг к другу.

— Почему вы так грустны сегодня, мой дорогой?

— Сам не знаю, — соврал Иштван.

— Это из-за того, что вы подрались с дядей? — допытывалась Агнешка. — Он пожаловался на вас отцу?