картины, возникшей перед глазами, напряглась. Пьяные мужчины группами идут по улице и без засорения совести пристают к молодым девушкам, мягко говоря, очень откровенно одетым: на них платья длинные, которые плохо держатся, оттого оголены плечи и ключицы, внизу разрез столь сильный, что видны полностью ноги. Играет музыка, приглушенная и какая-то, если так можно сказать, откровенная. Люди словно в трансе, всюду царит грех.

— Где мы?

Миссис Лоу выглянула в окошко, пожала плечами и ровным безразличным голосом ответила:

— Улица борделей.

Я покачала не доверительно головой:

— Зачем мы здесь?

От миссис Лоу ответа не последовало; всё, что она сделала — закрыла окошко шторкой и велела не смотреть. Так тому и быть. Но внутри закипали переживания, новые вопросы, а директриса лишь молчит. Мне не по себе, почти жутко.

Когда кэб остановился, вдоль спины пополз ледяной змей. Миссис Лоу всё также молчалива. Женщина элегантно поднимается и, придерживая подол платья, выходит; кучер помогает ей спуститься, придерживая даму за ручку. За ней последовала я.

— Жди здесь, — приказала ему миссис Лоу, — мы скоро вернемся, — поправляет капюшон, а потом говорит мне, — идите за мной, мисс Розалия.

На ватных ногах пришлось плестись за директрисой. Со всех сторон доносились то смех, то слезы, то крики, то крайне неприятные женские стоны. Старалась делать вид, словно ничего не слышу, а когда миссис Лоу останавливалась и оглядывалась на меня, я замирала на месте. Видя, как мне неуютно здесь, она ухмылялась.

Там, где мы шли, было темно, единственным источником света были окна борделя, возле одного такого мы остановились. Сначала в окно заглянула миссис Лоу. Глаза женщины наполнились грустью, она опустила голову и размеренно, но опечалено выдохнула.

— Посмотри… видишь?

Что ж… моя очередь. Увидев мельком происходящее, моментально зажмурилась и отвернулась, но миссис Лоу настаивала: «Смотри-смотри» и я повиновалась.

Большая комната, освещенная красным светом, который давил на глаза и хотелось жмуриться. Вдоль стены большие велюровые диваны, на них мужчины-посетители в окружении разодетых женщин. Они вьются вокруг мужчин, как бабочки, разрешая трогать и ласкать себя, где тем вздумается. Девушки наливают им вино, «гости» пьют и довольно смеются. Одна из них растягивает посетителю рубашку, проводит по груди руками, тот расплылся в улыбке, как довольный кот. Все эти мужчины неприятные, отталкивают даже внешне. Я в ужасе оттого, как такие красивые девушки не брезгуют. Каждая из них миловидная, достойная стать чей-то законной супругой, быть матерью, а не терять драгоценное время в этом мерзком месте с этими жалкими отребьями…

Я скользнула глазами к другому дивану и… застыла в немом крике, лишь слезы горько хлынули. Передо мной Шарлотта, с ней мужчина. Посетитель глушит вино, рукой утирает остатки и плотоядно созерцает рыжеволосую красавицу. На фоне остальных она скромна и очень смущена, что выдает в ней ту главную особенность, присущую лишь воспитанницам Благонравной академии, — невинность. Невинность во всем, не только физическая суть, она проявляется в поведении, во взгляде, в манерах и даже в речи. Я вижу, как Шарлотте неприятно; мужчина тянется губами к её груди, она кривит лицо и сразу отстраняется, а тот фыркает, ловит девушку за запястье и рывком валит на диван, нависая своей огромной тушей сверху. Шарлотта борется, но тот сильнее; зажимает тонкие руки над головой и, как животное, целует ее щеки, шею, грудь, спуская бардовое платье ниже. Сначала вырывалась, а потом Шарлотта затихла, лежала под мерзавцем не живой не мертвой, а в зрачках отпечаталось безнадежное отчаяние.

— Ей нужно помочь! — тревожно вскликиваю.

— Поздно, — безлико процедила миссис Лоу.

— Но… — мои губы дрожат, и я выпаливаю то, что могла вспомнить, без возможности объединить слова в слитное предложение, — пекарь… любовь… чувства…

— Как бы горько не было, но Лео, сын пекаря, в которого Шарлотта искренне влюбилась, её бросил.

— Нет, — отрицательно качаю голову, вспоминая с какой нежностью подруга рассказывала о чувствах, потом припоминаю угрозы миссис Лоу и уверенно озвучиваю, — это из-за вас она здесь! Вы говорили, что не дадите ей спокойно жизни! Что все узнают о её глупости!

— Таким образом я лишь хотела Шарлотту напугать. Я бы никогда не позволила такому просочиться в люди, ведь пострадает не только её репутация, но и нашей академии, в частности моя. И потом, даже история с твоим отцом, я ни слова не сказала ему о ваших проступках, мисс Розалия.

Выслушав миссис Лоу, я ей поверила. Сложно объяснить, но чувствую, что её слова правдивы.

— Как Лео мог бросить Шарлотту? — утираю слезу.

— Лео никогда её не любил, — отрезала директриса и добавила, — все «искренние» чувства лишь плоды фантазии юной неопытной девушки. Он просто пользовался ею, а Шарлотта, по глупости и наивности, верила ему. Я слежу за судьбой каждой воспитанницы, Шарлотта не исключение. Я узнала, что сразу, после того, как покинула Благонравную академию, она направилась к своему возлюбленному. Думала, глупая, что он примет её, но этого не случилось. Отверг Шарлотту не только Лео, но и вся его семья. Они обзывали её самыми грязными словами и не важно, что чистоты лишил девушкуихсын. Мы живем в тяжелом мире, мисс Розалия, где женщины почти что вещи, мы должны всем, а нам — никто и ничего. Кроме как прийти в бордель, у неё другого выхода не было: ничьей женой ей теперь не стать, в Благонравную академию не вернуться, а хорошей работы для женщин нет, только если, опять же, наша академия, но для этого нужно образование, а она, как знаешь, его не закончила. В борделе хоть неплохо платят, Шарлотта сможет помогать маме, та вроде сейчас сильно болеет.

— Ужасно, — с горечью, сквозь тиснутые зубы, заключила я. — Неужели ей теперь никак не помочь? — всё еще ищу ниточку надежды.

— К сожалению, нет, мисс Розалия.

— Почему к нам так относятся? Почему мужчинам всё сходит с рук, а у женщин ломаются жизни? Почему Шарлотта сейчас так страдает, а тот подонок беззаботно живет дальше?!

— Увы, таковы правила нашего мира, леди Ларс, — вздохнула миссис Лоу, а я заплакала; она подошла ко мне, похлопала по плечу и тихонько сказала, — поэтому я привела вас сюда.

Поднимаю глаза на директрису, та продолжает:

— Вы запутались, мисс Розалия. Я это вижу. Трогательная история любви Шарлотты сбил вас с толку. Вам кажется теперь, что в отношениях между мужчиной и женщиной должна быть обязательно любовь, что без неё счастливому браку не быть, а женщина до конца жизни будет страдать с нелюбимым. Откуда знаю? Ох, поверьте, мисс Розалия, я уже давно работаю в академии, каждый год находится