караван, позванивая колокольчиками, вошел в восточные ворота крепости, солнце поднялось уже высоко.

Закинув на плечо свой хурджун, поэт слез с белого верблюда. Он тепло распрощался с Яздурды-пальвапом, Овезом, Гельды и пошел своей дорогой. Увидев, что поэт сворачивает в узкую улочку, Эсен-мурт крикнул ему вслед:

— А когда ты отдашь мне сорок монет?

Поэт мысленно был уже с Нурметом, с его книгами. Услышав голос Эсен-мурта, он обернулся и, хитро прищурившись, ответил:

— Когда ты снова повстречаешься с Човдур Мергеном, возьми у него эти сорок монет!

Семь с полтиной

Повесть

Семь с полтиной… Семь с полтиной…

Мургабцы часто повторяли эти два слова. Я постоянно слышал их, когда еще был мальчишкой.

Весной тысяча девятьсот двадцать девятого года беспрерывно шли дожди. В один из таких дождливых дней из пустыни возвратился промокший до нитки чабан Джума, сын нашего соседа Кулназар-аги, и слег. Прошел день — он не поправлялся, прошел второй — парню не становилось лучше.

В сильном жару Джума бредил, метался, скрежетал зубами, терял сознание. Приходя ненадолго в себя, он кричал:

— Ох! Все горит внутри, воды!..

Никто в семье Кулназар-аги не мог определить, чем болен Джума. Все растерялись. И вот кто-то предложил:

— Что мы сидим и смотрим на него? Давайте лучше позовем муллу!

Пришел мулла и сказал: "Вашего сына сглазили". На желтом листе бумаги, размером с коровий язык, он написал заклинание и в оплату за этот труд увел единственную ярку Кулназар-аги. Но Джуме не стало легче.

Тогда позвали табиба.

— У вашего сына растянулась жила страха, — определил он, назвав болезнь, о которой раньше никто не слышал. Помяв больного, он тоже потребовал плату. В кармане старика не нашлось ни одной монеты, и табиб нагрузил на своего ишака последний чувал зерна.

Но от визита табиба было не больше пользы, чем от муллы. Состояние парня с каждым днем ухудшалось. Кулназар-ага терял своего единственного сына. Старик был в отчаянии.

— Скажите, люди, что мне делать? Положиться на волю всевышнего или позвать еще порхана[73]?

Среди обступивших больного находился один умный яшули по имени Келен-ага. Когда приходили мулла и табиб, он еще молчал, но, услышав слово "порхан", не выдержал и набросился на Кулназар-агу:

— Сакалдаш[74]! Если ты не хочешь смерти сына, перестань делать глупости. Позови Семь с полтиной!

Но ехать старому Кулназар-аге не пришлось. "Семь с полтиной" пришел сам, и не один, а вместе с женой.

"Семь с полтиной" — так называли туркмены Семена Устиновича Терехова. Он был врачом первого открывшегося в Сакар-Чага медицинского пункта. Вернее, он сам его открыл.

Русский врач Терехов добровольно переселился в наш Сакар-Чага из России. Вместе с ним приехала его жена — Елена Львовна, тоже врач.

Тогда Семен Устинович был молод, широкоплеч. Юная Елена Львовна — с длинными русыми косами и улыбающимися глазами — понравилась всем. Сельский Совет выделил им помещение для амбулатории, дал лошадь и арбу. Сначала у них был толмач, но вскоре врачи перестали в нем нуждаться. Семен Устинович и его жена быстро выучили туркменские слова, которые требовались им в обиходе. Только один день из десяти проводили они на медпункте. Все остальное время они обходили аулы, осматривали людей, смело боролись с инфекционными болезнями.

Муллы и обманщики табибы, заслышав слова "Семь с полтиной", злобно хмурили брови. Они подстрекали темных туркмен убить русских врачей и однажды пытались поджечь их дом. Но угрозы не пугали этих самоотверженных людей. Они видели плоды своих усилий, и это придавало им мужества.

На этот раз, делая очередной обход по аулам, Семен Устинович зашел к Кулназар-аге.

— Семь с полтиной, помоги! Горе у нас… — взмолился старик.

Взяв с собой лекарства, врачи вошли в кибитку. Прежде всего Семен Устинович расспросил родителей о состоянии больного, потом выслушал его сердце, проверил легкие, выстукал живот и спину, измерил температуру. Подумав немного, он сказал:

— Сына твоего не сглазили. И жила страха у парня на месте. По-моему, у него воспаление легких. — И обратился к жене: — Елена, а ты что скажешь?

— Я думаю то же самое, — подтвердила Елена Львовна диагноз мужа и начала успокаивать мать, горестно застывшую у постели больного Джумы. — Сын твой скоро выздоровеет. Мы дадим ему лекарство. Не нужно печалиться.

— Вах, дочка, пусть бог услышит твои слова! — Из глаз старой матери полились слезы радости, она нежно обняла русскую женщину.

Врачи трое суток не отходили от постели больного. На четвертый день, едва занялось утро, Джума попросил еду и слабо улыбнулся.

Кулназар-ага суетился, не зная, чем отблагодарить врачей, вырвавших из когтей смерти его сына. Келен-ага привел своего годовалого барашка и освежевал его. Когда была приготовлена чекдирме[75] и ее разлили по мискам, друг Джумы достал из-под полы халата бутылку.

Терехов подмигнул жене. Елена Львовна улыбалась.

Врач взял бутылку, посмотрел на этикетку и поставил водку на место.

— Семь с полтиной заплатил! — засмеялся он. — Нет, пить сейчас рано. Джума еще не поправился. Вот когда Кулназар невестку возьмет и той будет, вот тогда я выпью. Семь с полтиной не пожалел. Ха-ха-ха!..

В то время бутылка водки стоила семь рублей с полтиной. Семен Устинович постоянно укорял своих пациентов, что они тратят такие деньги на водку. У него была привычка говорить: "Семь с полтиной за яд платите". Вероятно, поэтому за ним и закрепилось это прозвище. А может быть, еще и потому, что русские слова "семь с полтиной" были созвучны с его именем и отчеством.

Удивившись, что врач отказывается от выпивки, Келен-ага сказал:

— Доктор, может, ты стесняешься, вот закуси, — и протянул гостю только что вынутый из тамдыра горячий румяный чурек.

— Хоть меня и зовут Семь с полтиной, водку я не пью. Куда лучше зеленый чай или верблюжий чал. И семь с полтиной целы, — снова засмеялся Терехов.

Келен-ага одобрительно улыбнулся:

— И в самом деле, ты, Семь с полтиной, удивительный человек! На наше счастье ты родился. Твои шутки могут вылечить от любой болезни. Не правда ли, люди?

— Верные слова! — первым подтвердил старый Кулназар-ага…

Тридцать лет этот замечательный врач был Лукманом[76]Сакар-Чага. Его любили все, по особенно дети и старики. Лечил он и моего отца, и меня, и моих детей…

Умер Семен Устинович в пятидесятых годах. Больной, он просил своих ближних:

— Когда умру, похороните меня на туркменском кладбище.

За годы, проработанные в Сакар-Чага, Семен Устинович Терехов победил многие, неизлечимые ранее болезни. Немало историй рассказывают об этом удивительном человеке в народе.