ребенок, и так же ясно, что она – проститутка, хуже того – девочка мистера Гарга. На самом деле сказать было нечего. Лишь сугубо профессиональный вопрос пришел доктору Дарувалле на ум, и он задал его со всей возможной прямотой:

– У вас нет аллергии на тетрациклин?

17

Странные обычаи

Южная Калифорния

Лежа в келье миссии Святого Игнатия, Мартин Миллс страдал от бессонницы – на новом месте это была вечная его проблема. Поначалу он, по совету святой Терезы из Авилы, попытался выполнить ее любимое духовное упражнение, позволявшее ей испытывать на себе любовь Христа. Но даже это средство не помогало новому миссионеру. Следовало представить, что на тебя смотрит Христос. «Mira que te mira, – говорила святая Тереза. – Смотри, как Он на тебя смотрит». Но, пытаясь изо всех сил увидеть это, Мартин Миллс не испытывал успокоения – сон не шел.

Ему была противна память о многочисленных спальнях, в которых его ужасная мать и жалкий отец заставляли его спать. И все потому, что Дэнни Миллс переплатил за дом в Уэствуде, расположенный рядом с кампусом Калифорнийского университета Лос-Анджелеса, так что семье редко удавалось в нем пожить – его постоянно приходилось сдавать кому-нибудь в аренду. Эта довольно часто возникающая для супругов возможность жить порознь также способствовала распаду семьи. Маленький Мартин всегда скучал по одежде и игрушкам, которые почему-то оказывались во временном пользовании постояльцев дома в Уэствуде, – об этом доме он мало что помнил.

Гораздо лучше он помнил свою няню – студентку из университетского кампуса, которая, схватив его за руку, то и дело стремительно тянула за собой по бульвару Уилшир, обычно пренебрегая пешеходными переходами. У нее был приятель, который бегал по беговой дорожке университетского стадиона; няня подходила с Мартином к стадиону, и они смотрели, как ее бойфренд знай нарезает круги. Она так крепко держала Мартина за руку, что у него болели пальцы. Если обилие автомашин на Уилшир вынуждало слишком поспешно пересекать бульвар, то ладонь Мартина пульсировала от боли.

Всякий раз, когда Дэнни и Вера уходили куда-нибудь по вечерам, Вера настаивала, чтобы Мартин спал в комнате няни, где были две односпальные кровати; остальная часть ее закутка представляла собой крошечную кухоньку – своего рода уголок для завтрака, где черно-белый телевизор и тостер делили между собой небольшое пространство кухонной стойки. Здесь няня сидела на одном из двух барных стульев, поскольку для нормальных стульев и стола места не было.

Часто, лежа в спальне с няней, Мартин Миллс слышал, как она мастурбирует. Окна всегда были закрыты, и в комнате постоянно работал кондиционер; проснувшись утром, Мартин догадывался, что она мастурбировала, по запаху от пальцев ее правой руки, когда она гладила его по лицу и говорила, что пора вставать и чистить зубы. Затем она отвозила его в школу, управляя машиной в той же безумной манере, с какой таскала его за собой, пересекая бульвар Уилшир. На выезде со скоростной автострады Сан-Диего няня, словно от напряжения, судорожно вздыхала, что напоминало Мартину Миллсу звук, который она издавала при мастурбации; перед этим выездом Мартин всегда закрывал глаза.

Он учился по ускоренной программе иезуитов из Университета Лойола-Мэримаунт в хорошей школе, до которой было приличное расстояние от Уэствуда. Но хотя поездки в школу и обратно были небезопасными, тот факт, что Мартин Миллс получил начальное образование там же, где учились и студенты университета, оказал серьезное влияние на мальчика. В соответствии с экспериментальным обучением детей раннего возраста – спустя несколько лет эта программа была закрыта – даже стулья в классах были взрослых размеров, и классные помещения не были увешаны детскими карандашными рисунками или картинками животных с соответствующими буквами алфавита. В мужском туалете этим одаренным детям, малорослым мальчикам, приходилось вставать на стул, чтобы пописать, – в те дни еще не было писсуаров на высоте сиденья инвалидной коляски. Таким образом, благодаря высоко расположенным писсуарам и классам с голыми стенами эти особые дети как бы получали возможность перескочить через свое детство. Но если классные комнаты и писсуары и говорили о серьезности задуманного дела, они были отмечены той же самой бездушной обезличенностью, что и многочисленные спальни в жизни юного Мартина.

Всякий раз, когда дом в Уэствуде сдавался в аренду, Дэнни и Вера лишались услуг университетской няни. Тогда водителем назначался Дэнни, который из каких-то незнакомых районов города на всех спиртных парах доставлял Мартина Миллса к его ускоренному образованию в Университете Лойола-Мэримаунт. Ездить на машине с Дэнни из Уэствуда и обратно было не менее опасно, чем с университетской няней. Рано утром Дэнни бывал с похмелья, если уже снова не успел нагрузиться, и к тому времени, когда Мартина надо было забирать из школы, Дэнни снова начинал прикладываться к бутылке. Что касается Веры, она не водила машину. Бывшая Гермиона Роузен никогда не училась водить машину, в чем не было ничего необычного для тех, чья юность прошла в Бруклине или на Манхэттене. Ее отец, продюсер Гарольд Роузен, также никогда не умел водить; он часто вызывал для поездок лимузин, и был период, когда в течение нескольких месяцев Дэнни Миллс был лишен водительских прав за вождение в нетрезвом виде и Гарольд посылал лимузин, чтобы отвозить Мартина Миллса в школу.

С другой стороны, дядя Веры, режиссер Гордон Хэтэвей, гонял по дорогам как сумасшедший, и его тяга к большим скоростям в сочетании с постоянно фиолетовыми ушами (разной степени глухоты) приводила к тому, что его периодически на какое-то время лишали водительских прав. Гордон никогда не уступал ни пожарным машинам, ни машинам «скорой помощи», ни полицейским машинам; сам он никогда не пользовался звуковым сигналом, поскольку не слышал его, и не обращал никакого внимания на предупреждающие звуковые сигналы, которые ему подавали из других транспортных средств. Он встретится со своим Создателем на скоростной трассе Санта-Моника, где врежется сзади в грузовой автомобиль с фургоном, полным серфов. Гордон был мгновенно убит доской для серфинга; может, она вылетела из багажника, закрепленного на крыше, или из открывшейся задней двери фургона, – так или иначе, доска пробила лобовое стекло в машине Гордона. В результате на всех четырех полосах скоростной трассы – в обоих направлениях – произошли столкновения с участием восьми автомобилей и одного мотоцикла; однако погиб только Гордон. Наверняка у режиссера были одна или две секунды, чтобы увидеть приближение собственной смерти, но на поминках его знаменитая сестра С. М., которая одновременно была женой Гарольда Роузена