– Вот как, – снова повторила Аня.

Похоже, ответ её не обрадовал. Девушка снова отвела взгляд и грустно посмотрела на узкую полоску почти полностью закатившегося солнца. К сожалению их романтический настрой потускнел и исчез, как угасал красивый, насыщенный оттенок облаков. Пока Андрей размышлял правильно ли он всё понимает, Аня сама заговорила.

– Делая выбор, никогда не жалей об упущенном, – менторским тоном сказала она, а затем продолжила совсем другим голосом. – Легко так говорить, но вот сделать… не просто. Неважно какой путь ты выберешь – преодолев его и оглянувшись назад, всё равно загрустишь. И ничего с этим не поделать. Так уж мы, люди, устроены.

Приятный тембр её голоса был окрашен тоской и горечью. Андрею хотелось спросить, о чём она сейчас думает, но он интуитивно чувствовал, что не должен этого делать. Такая резкая смена её настроения выглядела тем более странно, ведь ещё несколько минут назад вся она излучала счастье.

Оба притихли, обдумывая каждый своё. Андрей пытался разгадать скрытый в её словах смысл и даже не понимал, что говоря их, она имела в виду не только себя, но и его. А если бы он понял это, то как бы толковал её слова? Что он стоит на распутье и должен выбрать: она или его друзья? Вряд ли всё так примитивно.

Аня думала о совершенно другом. Ей очень хотелось бы, чтобы Андрей принял предложение отца. Даже если учесть, что он вряд ли после этого будет рядом с ней, она хотя бы будет знать, что он находится под покровительством Владова, пусть даже чисто символическим. Это, наверное, был бы самый лучший вариант для них обоих, если бы не некоторые «но». Надо отметить – очень существенные «но».

И потому она, которая однажды уже сделала ошибку, выбрав неверный путь, в этот раз выбирала, руководствуясь полученным опытом. И выбор этот давал ей повод для радости, но в то же время терзал.

– Забери меня с собой…

Это прозвучало одновременно и как просьба, и как вопрос, но в тоне присутствовал какой-то фатализм, неверие в саму возможность воплотить в жизнь прозвучавшие намерения. Из-за этого Андрей, который поначалу оказался ошарашен услышанным, засомневался, что она говорит серьёзно.

– Ч-что ты сказала?

– Я хочу… – она запнулась на секунду и опустила лицо, а потом тихо закончила фразу, – сбежать с тобой.

Аня украдкой взглянула на Андрея, и он, видя лишь половину её лица, сумел в сгущающихся сумерках рассмотреть блеск слёз. Если бы это была Аня времён Ольховки, то Андрею трудно было бы поверить в серьёзность её намерений, но она так изменилась с тех пор… Вместо жизнерадостной, уверенной в себе и немного властной яркой девушки рядом с Андреем сидела немногословная, опечаленная, надломленная молодая женщина. Он был посвящён в некоторые кошмарные события её жизни, но чувствовал, что явно не во все. Она по-прежнему не торопилась рассказывать о том, что ещё с ней произошло, но если судить по её виду – хорошего там не было.

Не так давно на этом же месте они пообещали друг другу никогда не лгать. Андрей вспомнил это обещание и поэтому поверил ей. А отчасти и потому, что очень хотел, чтобы она сейчас говорила искренне. Правда, были некоторые моменты, требующие уточнений, иначе вероятные неприятные последствия могли иметь воистину вселенский масштаб для обоих.

– Ты… Это возможно вообще? Твой отец… что будет, если… – Андрею почему-то с трудом давались слова.

– Мне всё равно, чего он хочет. Значение имеет только чего хочу я. А я хочу быть с тобой. Всегда.

Этим ответом Аня показала свою решимость. Андрей оказался ошарашен таким заявлением. Нет, он был счастлив, что она сказала это, но всё случилось так неожиданно, что парень на какое-то время оцепенел, не зная, что сказать. Не дождавшись ответа, Аня сама решила задать вопрос.

– А чего хочешь ты сам, Андрей?

Чего он хочет? Чёрт возьми, скажи ему кто-нибудь раньше, что этот вопрос может оказаться таким сложным, Андрей бы лишь рассмеялся, но сейчас, когда его задали и требовали ответа, парень растерялся. Чего он хочет… У него есть цели, но ведь Аня сейчас спрашивает не о них. Интуиция подсказывала единственно верный в такой ситуации ответ.

– Я тоже хочу быть с тобой…

Дав друг другу обещание никогда не лгать и не недоговаривать, сейчас каждый по своему, но оба его нарушили. Когда-то, стоя здесь, Аня сказала, что в недоговорённостях тоже скрывается ложь, и когда она накопится, то обесценит всё. Права она была или заблуждалась? Ведь существует такое понятие, как «ложь во благо», а здесь была даже не ложь, а безобидная недоговорка. Как показывает жизнь, ответ на этот вопрос может дать только время.

Учитывая обстоятельства, Андрей был уверен, что ему придётся ждать Владова. Это в лучшем случае. У него имелись даже небезосновательные опасения, что Владова вообще может уже не быть в городе – мало ли какие проблемы, требующие его участия, могли возникнуть? Однако эти опасения не подтвердились, и в оговорённое время Владов находился на месте, а охрана у ворот дома из красного кирпича оказалась заранее проинструктирована и немедленно пропустила Андрея, проверив только на наличие оружия, которого парень, ожидая подобного, даже не думал брать с собой.

На первых этажах дома всё так же кипела работа. Романов понятия не имел, что все эти люди делают, но выглядели они очень занятыми. Владов находился у себя в кабинете на третьем этаже, а на площадке при входе дежурил всё тот же «китаец», который в прошлый раз так заинтересовал Андрея. Как и тогда, он напрочь проигнорировал парня. По крайней мере, сам Романов был в этом уверен.

Владов ожидал его, как и сказали охранники у ворот, и после короткого приветствия, сразу же задал Андрею конкретный вопрос. Андрей готовился отвечать на него, но не ожидал, что вопрос окажется именно таким, с подвохом.

– Ну? Ты принял правильное решение? – ударение было сделано Владовым на слове «принял», делая следующее за ним слово будто бы менее важным, но на самом деле как раз наоборот, и именно из-за этого Андрей растерялся.

Сразу же возникла неловкая пауза, но, видя замешательство Романова, её вскоре прервал сам Владов.

– Хм. Вижу, что принял, но не то, – с долей разочарования сказал торговец. – Жаль. Искренне жаль. Так мне трудно будет тебе помочь.

– Простите…

Пока что это было всё, на что Андрей оказался способен.

– Не извиняйся. За преданность можно пострадать, даже умереть, но уж точно не извиняться. Если честно, то я немного удивлён. Ты знаешь, что тебе угрожает, знаешь, что я, возможно, смогу спасти тебя, но всё равно остаёшься предан Гронину, – Владов сейчас смотрел на Андрея открытым, добрым взглядом, будто отец, что было непривычно и совсем ему не шло. – В наше время люди, способные на такую самоотверженную преданность – большая редкость. Поэтому я даже не знаю дурак ты или та самая редкость.

Романов стоял с опущенной головой, будто ребёнок, которого отчитывал отец. Ему нечего было ответить. Полночи он думал об Ане и их договорённости, а ещё полночи о том, что скажет Владову и что тот сделает, потому что от этого зависело вообще всё. Боялся ли Андрей, что его арестуют? Боялся, конечно, но он сам в ответе за свои поступки, и если придётся, то ради своих людей готов понести наказание. Вот, что он решил. Да и перебегать от Гронина – подобное он вообще не рассматривал.