Американская экономика громыхала громче, чем американские пушки. Любой, кто хотел помощи, должен был делать так, чтобы президент оставался счастливым.

Джон Нэнс Гарнер председательствовал в кабаке и в Сенате Соединённых Штатов. Сравнивая время, которое он проводил в правительстве со временем, проводимым здесь, Чарли понимал, какая из этих сфер значила для него больше. Что ж, с учётом того, как шли дела в Вашингтоне во время пятого срока Джо Стила, у местного бармена больше власти, чем у Сената.

Когда одним тёплым весенним днём Чарли вошёл внутрь, Гарнер приветствовал его словами:

- Эй, да это же Чарли Салливан! Как дела в реальном мире, Салливан? - Из его сигареты тянулась тонкая струйка дыма. Полная пепельница перед ним свидетельствовала о том, что он какое-то время уже провёл здесь. Как и пустые стаканы.

- В реальном мире? Это где такое? Я работаю в Белом Доме, - сказал Чарли, затем обратился к бармену: - "Уайлд Тёрки" со льдом, пожалуйста.

- Сию минуту, сэ', - ответил негр.

Чарли протянул через стойку полдоллара и дайм. После войны цены выросли; снизить их не мог даже Джо Стил, как Кнуд Великий* не мог сдержать прилив.

Гарнер пыхнул сигаретой, хмыкнул и пыхнул снова.

- Чёрт, а то я не знал. Будь я проклят, чтобы помнить, когда я последний раз туда заходил. Джо Стил не желает видеть меня рядом. Я - бедный родственник. Я его смущаю.

- Если бы вы его смущали, он не вносил бы вас в бюллетень каждые четыре года, - сказал Чарли.

Он не считал это какой-то проблемой. Необходимость иметь вице-президента напоминала президенту о его собственной смертности. В нынешние дни само тело Джо Стила напоминало ему об этом. Чтобы усиливать это напоминание, Джон Нэнс Гарнер ему не требовался.

- Сынок, единственная причина, почему я до сих пор здесь, заключается в том, что я не гоню волну, - сказал Гарнер.

Это была одна причина; Чарли не считал, что она такая единственная. Вице-президент продолжил:

- Если он отправит меня обратно пастись в Ювалде*, я не расстроюсь, ни капельки.

- Ой, да ладно вам. Никогда не поверю, - сказал Чарли. - Вы находились в Вашингтоне задолго до того, как присоединились к Джо Стилу. Вам, должно быть, нравится здесь, по крайней мере, вы привыкли.

- Ну, ладно, привык. - Гарнер скорчил гримасу. - Впрочем, это не означает, что мне нравится.

- Лады. Разумеется.

Чарли не намеревался с ним спорить. Если бы он начал активно возражать, Гарнер взбесился бы. Он допил стакан и поднял указательный палец, давая понять, что ему нужна добавка.

Гарнер тоже взял ещё один стакан. После такого количества, чего стоит ещё один? Когда вице-президент умрёт, если вообще умрёт, его печень следует пожертвовать Смитсоновскому институту. Это народное достояние, если не народный памятник.

- За ещё один срок, - произнёс Гарнер и сентиментально вздохнул. - А затем, наверное, ещё за один, и ещё за один после того.

Судя по тону сказанного, он, скорее говорил о сроке в трудовом лагере, нежели о второй по важности должности в стране.

Однако разница между самой важной и второй по важности ступенью, была в политике гораздо заметнее, чем в спорте. Чарли был уверен, что мог бы перечислить всех победителей Мировой серии по бейсболу с 1903 года до прошлого октября. Насчёт проигравших команд он не был столь уверен. А кто был бы?

Впрочем, разница между президентом и вице-президентом не была такой же, как между победителем и проигравшим. Это была разница между победой и неучастием в игре. Джо Стил мог отдавать приказы двум третям мира. Джон Нэнс Гарнер мог приказать.... налить ему ещё бурбона. И он приказывал.

В голове Чарли звучал Шекспир, как мог звучать только Шекспир.

Так -- в каждом деле. Завтра, завтра, завтра, --

А дни ползут, и вот уж в книге жизни

Читаем мы последний слог и видим,

Что все вчера лишь озаряли путь

К могиле пыльной*.

Цитировать вслух он не стал, хотя, знал, что если бы сделал это, Гарнер опознал бы цитату. Любого, кто получал образование в небольшом техасском городке на рубеже веков, окунали в Шекспира точно так же, как окунают чайный пакетик в кипяток.

Не успел Чарли сказать хоть что-нибудь, как Гарнер продолжил:

- Знаете, я никогда не предполагал, что так долго просижу на этой должности. Когда я сказал, что буду выдвигаться, то думал, что будет один срок, ну, два, и всё. Джо Стил проиграет, или не пойдёт на третий срок, или чёрт его знает, что ещё. Показатель моих знаний, не так ли? То, что я с тех пор повидал... - Он покачал крупной головой. - В смысле, то, что я повидал за всю свою жизнь. Я родился через три с половиной года после окончания Войны Штатов. Осталось не так уж много людей, кто мог бы об этом заявить.

- Нет, немного. - Чарли ухмыльнулся ему. - В основном, это те, кто называют ту войну Гражданской.

- Сраные янки, все они, - без злобы произнёс Гарнер. - Когда я был пацаном, не было ни машин, ни самолётов, ни телефонов, ни радио, ни звукозаписи, ни телеков, ни кино, ни ламп накаливания, ни прочей херни. У нас были поезда, телеграф и газовые лампы, и мы считали себя самым развитым народом на поверхности Земли. А знаете, что ещё? Мы им и были.

- Наверное.

Чарли вырос во время появления всего того, о чём упомянул Гарнер. Однако он помнил, каким чудом казалось радио, и как переход от тишины к звуку навеки изменил кино. Сейчас, разумеется, телевидение снова меняло мир. Оно только появилось. Он всё видел, но не имел никакого понятия, чем всё обернётся.

- Впрочем, скажу вам кое-что другое, - произнёс Гарнер после очередной порции бурбона. - Я прожил на белом свете восемьдесят два года, но я не видел ничего, даже похожего на Джо Стила. А, Салливан?

- Чего?

- Можете взять на это кредит в банке, блядь.

***

Майк вошёл в Вакамацу. В данный момент, замок, разбомбленный США во время Второй Мировой, а затем осыпаемый снарядами с обеих сторон во время Японской войны, выглядел почти так же, как в старые времена. Япошки усердно трудились, чтобы собрать свою раздолбанную родину обратно воедино. По крайней мере, в Южной Японии, там, где американская помощь способствовала восстановлению того, что