Мертвечина. Совершенно плоский, безжизненный звук! А эта скрипка должна, обязана была петь! И ведь он сражался… С невероятным мужеством он сражался до самого конца! Но ты же сам слышал, да? Словно какая-то дрянь, купленная у старьевщика. Не могу этого понять. Сейчас я ощущаю почти то же, что и в тот момент… когда это случилось… – Диего приподнял руку с двумя обрубками пальцев и вновь уронил ее на стойку. – Если не возражаешь, я пройдусь и, может, выпью еще немного. Кажется, я не гожусь пока для разговоров.

– А как же Тусар? – возмутился Фокс.

– Не знаю.

– Он собирается закончить концерт?

– Не знаю. Говорю же, я ничего не понимаю.

– Вот и я тоже, хотя хотел бы понять. Мне казалось, он просто запаниковал, но ты говоришь, все не так? Давай вернемся, поговорим с ним. Посмотрим на его скрипку.

– Какой смысл? На сегодня все кончено, половина публики разбрелась по домам. В любом случае он отдал все силы на борьбу с инструментом и победы уже не одержит… – поежился Диего. – Не хотелось бы мне пережить все это вновь, даже ради возвращения пальца…

Но, проявив настойчивость, Фокс призвал своего друга поторопиться, чтобы успеть попасть за кулисы до окончания антракта, расплатился за выпивку и быстро вышел из бара. Диего неохотно последовал за ним. Спеша завернуть за угол, они миновали центральный вход концертного зала, из которого выходили одетые люди явно без намерения возвращаться.

У служебного входа никто не поинтересовался, куда они идут, что было удивительно, но у обоих не было настроения обсуждать подобную странность. Они поднялись по лестнице, прошли узким коридором, еще пару раз повернули, пересекли просторное помещение, до потолка набитое самым разнообразным инвентарем – от свернутых занавесов до ремонтных козел, – и открыли очередную дверь.

До начала концерта здесь находилось человек десять, но теперь их количество удвоилось. И если раньше была атмосфера напряженного и нервного ожидания, то сейчас Фокс, быстро окинув всех взглядом, заметил на лицах присутствовавших потрясение, недоверие и ужас. Лишь двое полицейских, стоявших спиной к стене по обе стороны от закрытой двери в гримерную, не выражали этих эмоций. Ближе всех к Фоксу с Диего оказался Адольф Кох, сидевший на краешке деревянного стула, как обычно, элегантный, но в эту минуту жадно ловивший воздух приоткрытым ртом.

– В чем дело? – подойдя к нему, спросил Диего.

– Что? – поднял голову Кох. – А-а-а… Это вы… Ян… Он покончил с собой. Застрелился.

Глава 2

Один из полицейских, громко топая, подошел к ним и поинтересовался:

– Как вы, парни, сюда попали? Там разве не выставлен патруль?

Диего повернул голову посмотреть на него, но заговорить не смог.

– Все в порядке, – ответил Фокс за них обоих. – Мы прошли со служебного входа. Мы имеем отношение…

– Отношение к чему?

– Они друзья мистера Тусара, – пояснил Кох, и полицейский, кивнув, отошел.

Диего стоял, таращась на дверь гримерной, с искаженным лицом человека, который пытается оторвать от земли непомерную тяжесть.

Фокс проскользнул в угол и стал наблюдать за происходящим. Он поступал так всегда, подчиняясь не только инстинкту, но и давней привычке. Когда-то он считал эту привычку досадным дефектом и по-прежнему не находил нужным ею гордиться, но продолжительный и порой болезненный опыт приучил его воспринимать ее как данность. События и ситуации, вынуждавшие кровь большинства людей вскипать в жилах или, наоборот, замораживавшие ее, мигом превращали мозг Фокса в точный инструмент учета и оценки. Нравилось это Фоксу или нет, но перед лицом трагедии он вынужденно принимал на себя такую функцию, в то время как остальные были вольны стонать, многословно утешать друг друга или падать без чувств.

Из тех, за кем наблюдал сейчас Фокс, никто не упал в обморок. Люди стояли тут и там, разбившись на пары или группки; все они либо молча разглядывали закрытую дверь гримерной, либо разговаривали вполголоса. Какая-то женщина едва сдерживала истерический смех; мужчина и другая женщина, вцепившаяся ей в руку, убеждали ее немедленно прекратить. Феликс Бек, учитель и наставник Яна Тусара, расхаживал взад-вперед, энергично растирая ладони, будто мыл руки под невидимой струей воды. Обретший дар речи Диего Зорилла разговаривал с Адольфом Кохом. Гебы Хит нигде не было видно, но вышедший с ней из гримерки молодой человек, с которым Диего не был знаком, стоял в противоположном конце помещения, засунув руки в карманы. Фокс отметил, что этот тип тоже, по-видимому, полагает себя точным инструментом учета и оценки. Затем Фокс нахмурился, непроизвольно шагнул в сторону и снова застыл на месте, не сводя внимательного взгляда с Доры Моубрей. Та сидела на стуле у стены напротив, без всякого выражения уже не на белом, а на мертвенно-сером лице, ничем не показывая, будто слышит обращенные к ней слова Перри Данэма, который склонился над девушкой и настойчиво нашептал что-то ей на ухо.

Все, кто был в помещении, обернулись, когда дверь открылась, впуская еще троих мужчин. Они были в штатском, но догадаться об их профессии не составляло никакого труда хотя бы по манере держаться.

– Это здесь, капитан, – сказал один из полицейских.

Вошедший первым быстро огляделся по сторонам, решительно зашагал к нему и остановился у гримерной. Этот человек деловито, но без агрессии, не повышая голоса, обратился к присутствующим, и его учтивый тон почти выражал извинение.

– Если не затруднит, – сказал он, – сэкономьте всем нам время, сообщив моим помощникам свои имена и адреса. И прошу, ничего не напутайте.

Затем он открыл дверь и вслед за полицейским вошел в гримерную. Дверь за ними снова закрылась. Двое пришедших с капитаном вытащили блокноты и карандаши и сразу приступили к исполнению порученной задачи. Появление компетентного представителя власти, похоже, убавило общее напряжение. Люди зашевелились, и их приглушенное бормотание превратилось в различимые слова. Фокс остался стоять в своем углу. Там его и нашел одетый в штатское человек с блокнотом.

– Имя, пожалуйста?

– Текумсе Фокс.

– Как пишется?..

Фокс продиктовал свое имя по буквам, а затем повторил его:

– Текумсе Фокс, Брустер, Нью-Йорк.

– Род занятий?

– Частный детектив.

– Что? – поднял взгляд человек в штатском. – И правда. Вы тот самый… – Закончив писать, он спросил: – Здесь по делам?

– Не угадали. Выдался свободный вечер.

Человек с блокнотом хмыкнул и удивленно заметил:

– Вы больше на шахматиста похожи, – и направился к следующему.

Не привлекая к себе внимания, Фокс пробрался в другой конец помещения, поближе к молодому человеку, с которым Диего не был знаком. Вскоре Фокс узнал, что молодого человека зовут Теодор Гилл и что он работает рекламным агентом. Когда агент, собирающий сведения, удалился, молодой человек стремительно