– Он обвинил меня в том, что я соблазняла его, тебя, всех вокруг, в том числе, и убийцу, – неловко призналась Катрин. – Сначала угрожал насилием, а потом, когда я сказала, что он не посмеет, он разорвал на мне платье. И ушел. В ту же ночь убили Ольгу. Я, честно говоря, подумала, что это он.

– Ясно, – произнес Булгаков. – Сволочь.

– Все мы хороши, – отвернулась Катрин. – Один ты… воин в белых одеждах…

– Это звучит как насмешка, – нахмурился Сергей. – И мои белые одежды уже не так белы…

– Что ты хочешь сказать? – удивилась Катрин.

– Я хочу сказать – когда это все с нами произошло? В какой момент мы так изменились?

– Изменились? – со вздохом переспросила Катрин. – Каким образом изменились?

– Анна из хрупкой нежной девушки превратилась в потенциальную убийцу, Мигель из благородного идальго – в предателя и хама, Орлов падает в какую-то бездну, Рыков – маньяк-убийца, я – покрываю убийц…

– А я? – с вызовом поинтересовалась Катрин. – А в кого превратилась я?

– Я не знаю, – в голосе Сергея прозвучала мука. – С тобой тоже что-то происходит.

– Ты так думаешь?

– Я не думаю, я это вижу, милая, – с болью констатировал он.

– И тебе, конечно, эти перемены не нравятся…

– Не нравятся, – нехотя согласился он, но видя, что она надулась, добавил: – Послушай меня, Катрин… Что бы с нами не произошло, знай – я всегда буду тебя любить.

Катрин промолвила:

– Милый, но однажды со мной может произойти такое, чего ты не примешь.

– Может быть, – мрачно согласился он. – Принять, может, и не смогу. Но любить буду всегда.

– Но это же нечеловечески больно, – слезы навернулись на ее глаза, а в горле пересохло. – Это же невыносимая боль…

– Значит, придется жить с этой болью или сдохнуть от нее, – он сказал это так тихо, что она не услышала. Или сделала вид, что не услышала.

9 октября 2012 года, Москва

Сообщение от Анастасии застало Глинского на утреннем совещании у Лежавы: «Срочно приезжай в больницу». Едва извинившись, Виктор вылетел из кабинета полковника, даже не закрыв за собой дверь. Врубив мигалку, он несся то по встречке, то по разделительной полосе, и за несколько минут домчался от Петровки до проспекта Мира.

– Виктор, – Анастасия встретила его в больничном коридоре. – Ее сняли с препаратов.

Он обнял ее и потом, отстранив, прошел в палату. Лев Петрович проводил его взглядом, полным паники.

– Настя, – прошептал он. – Что она ему сейчас скажет? Неужели это все-таки Олег?..

– Подождем, – проговорила Анастасия и почти силком усадила его на кушетку. – Подождем…

– Сашенька, – Виктор подошел к кровати. Равнодушный аппарат рядом с ее изголовьем безрадостно попискивал. – Сашенька, это я…

– Витя, – услышал он ее голос, словно из другого мира. – Витя…

– Как ты, милая? – он присел на краешек кровати и взял ее за руку. – Как ты себя чувствуешь?

– Плохо, – в ее лице не было ни кровинки. – Словно я умерла.

– Что ты, милая, – он прижал ее ладонь к губам. – Что ты…

Она прошептала синими губами:

– Максим… сыночек… – и Виктор быстро закивал головой:

– С ним все хорошо, с ним обе бабушки, он в надежных руках.

– Он не тронул его? – спросила она, и в глазах ее появился отчаянный страх.

– Он не причинил ему вреда?

– Кто – он? Рыков? – Виктор с большим трудом вытолкнул из себя его имя.

– Почему? – тускло удивилась она. – Почему ты о нем говоришь? Его поймали?.. – ее голос дрогнул.

– Нет, – внутри у него все опустилось. Ее волнует – поймали ли его, а не то, жив ее сын или нет. – Его не поймали. Но он поплатится за то, что сделал с тобой.

– Что?..

– Ему не удастся выйти сухим из воды на этот раз. Даже тебя, мать своего сына, не пожалел… Я вывернусь наизнанку, но достану его из-под земли.

Вздох ее больше походил на стон:

– Витя… это не он.

– Не он? А кто?

Так он и знал! Она его покрывает. Господи – ну почему все так? Рыков ее чуть на тот свет не отправил, а она – его покрывает?

– Я не знаю, – прошептала она. – Тот, кто напал на меня, был в маске.

– Даже если так, – Виктор посерел от злости. – Откуда ты знаешь, что это не Рыков?

– Я узнала бы его из тысячи мужчин… – по ее бледным щекам потекли слезы. – Узнала бы…

– По запаху? – Виктор более не мог сдерживать жгучую ревность. И подавился собственными словами, увидев, как сузились ее полные боли глаза. Аликс отвернулась от него.

– Прости, – он уже раскаивался в жестоких словах. – Мне не следовало так говорить. Но я не понимаю, зачем ты меня обманываешь. Установлено неопровержимо, что Рыков был у тебя. Ведь был? Ты не будешь отрицать?

– Я устала, – он едва услышал ее тихий голос. – Приходи потом.

– Саша… – Виктор хотел что-то сказать, но не решился. Он поднялся с ее кровати и стоял рядом, опустив руки. Последняя надежда таяла с каждой минутой.

– Я готов отдать за тебя жизнь, – сказал он, не узнавая собственного голоса. – Но она тебе не нужна. И я тебе не нужен.

Аликс молчала. Словно его не было.

– Прости меня, – Виктор понял, что если останется здесь еще хоть на мгновение, то может расплакаться от горькой обиды. Он уже повернулся к ней спиной и сделал несколько шагов к двери, когда услышал ее голос:

– Витя… Витя, – снова позвала она, и Глинский повернулся через силу – так ему не хотелось слушать оправдания и извинения. Ему хотелось уйти и исчезнуть из ее жизни. Но помимо эмоций, была еще и работа – а работа прежде всего.

– Ты мне нужен, – услышал он. – Пожалуйста, не уходи. Я не справлюсь без тебя… Не смогу.

– Я не могу делить тебя с ним, – он покачал головой, – невозможно. Я устал.

– Тебе не придется, – голос ее дрожал. – Его больше нет в моей жизни.

– Я не уверен в этом. Совсем не уверен.

Она снова тяжко вздохнула – или застонала:

– Олег действительно приходил ко мне вчера…

– Вчера? – поразился Виктор, но потом понял: – Не вчера. Четыре дня назад.

– Боже мой, – прошептала она. – Четыре дня?.. Не уходи.

Поколебавшись всего мгновение, Виктор опустился рядом. Она смотрела на него грустно, уголки рта страдальчески изогнулись.

– Тебе больно? – спросил Глинский. – Позвать врача?

– Не надо врача, – грустно сказала Аликс. – Мне больно… Но врача не нужно. Мне нужен ты, а не врач.