Она смотрела на Булгаковых в ожидании:

– Катрин?

В карих глазах Катрин затаились раздражение и угроза:

– Сообщи мне, если этот человек будет пойман. Я не могу дать тебе ответ сейчас.

– Сообщу, – кивнула Анна. – Серж?

– Я в этом участвовать не буду, – отрезал он. – Но если Катрин приедет, то я приеду с ней. Я не позволю ей…

– Ну разумеется, – с удовольствием констатировал Мигель. – Ну разумеется, ты ей не позволишь – наша принцесса не должна замарать свои шелка.

– А далеко ли у тебя оружие, Анна? – Катрин побелела от гнева. – Одолжи мне – я пристрелю этого козла… как же он меня достал…

– Да как ты смеешь! – Мигель взлетел с кресла и одним броском оказался на полпути к Катрин, но по дороге натолкнулся на кулак Булгакова и рухнул на ковер с разбитыми губами. Булгаков растирал правую руку, на костяшках которой виднелись следы крови. Катрин презрительно фыркнула.

– Прекратите! – вскричала Анна. – Что вы делаете! Серж! Как ты можешь!

– Прости, – Сергей взял Катрин за локоть и поднял ее с кресла, – мы пойдем. Мигель сидел на полу, размазывая кровь по лицу.

– Иди-иди… Терминатор… Так тебе и надо.

– Послушай, – Булгаков подошел к нему, сгреб в охапку и поставил на ноги, – если ты еще не понял – еще одно грубое слово… нет, не то… еще один косой взгляд в сторону моей жены, и ты позавидуешь Рыкову в последний день его жалкой жизни. Я сыт твоим хамством по горло. А ты, – он повернулся к Анне, сжавшейся, словно смятый листок бумаги, – не понимаю, как ты можешь – после Антона…

И замолчал. Ее глаза стали как у побитой собаки и постепенно наливались слезами. Она закрыла лицо руками и отвернулась. Катрин с осуждением качнула головой.

– Серж, – негромко сказала она. – Не нужно. Это не наше дело.

– И что ты по этому поводу думаешь? – спросил Булгаков, скосив глаза на жену, которая сидела, подперев тонкой рукой голову, и смотрела на мелькающие за окном машины бульвары. Уже смеркалось, хотя было еще не поздно – всего-то около восьми, но октябрь в Москве – темный месяц… Накрапывал дождь, и дул порывистый ветер – погода портилась с каждой минутой… Из колонок аудиосистемы вырывался хрипловатый голос темнокожей певицы:

«…Strange, he's standing there alone,

Staring eyes chill me to the bone».[183]

– У меня нет слов, – пробормотала Катрин. – Кто мог представить, что такое придет в голову и кому – Анне!

– Уверен, это идея Мигеля. Анна бы не додумалась.

– Зря ты так уверен. Я не знаю, что бы пришло в голову мне, не дай бог, если б ты…

– Если б что?

«Если б на месте Антона оказался ты», – подумала Катрин.

– Если б что? – настойчиво повторил Булгаков.

– Я даже произносить такое не хочу, – выдавила Катрин. – Но мне кажется, она помешалась немного от горя. Я могу ее понять.

– И все же мне кажется, Мигель всячески подогревает эту ее идею, – настаивал Сергей. – Уж больно он воодушевлен.

Катрин было что сказать, но она опасалась не сдержать эмоций – сорвавшись в доме Анны, она раскаивалась в неосторожно вырвавшихся словах, которые кое-кто мог ложно истолковать. Но она устала, что каждое ее слово выворачивается испанцем наизнанку и извращается – с наслаждением, которое он даже и не пытался скрывать.

– Почему ты молчишь? – спросил Сергей. – И может, наконец, объяснишь, что между вами произошло?

– Ты кого имеешь в виду? – вздрогнула Катрин.

– Как это – кого? – удивился Булгаков. – Тебя и Мигеля, естественно. Ваша неприязнь друг к другу переходит все мыслимые границы. Раньше я такого не замечал. Что, все же, между вами произошло – позапрошлым летом? Я помню, как ты плакала в «Вильяме Бассе». Помнишь, когда я вытащил тебя поесть?

– Я не плакала, – насупилась Катрин.

– Еще как плакала, – настаивал Булгаков. – Как сейчас помню – сидела бледная, злая и носом хлюпала.

– Ничем я не хлюпала, – обиделась Катрин. – И рассказывать нечего.

Она провела пальцами по лицу, словно отгоняя неприятные воспоминания…

– И все же?

– О господи, Серж! – воскликнула она раздраженно. – Охота тебе ворошить все это! Это было так давно!

– Он хотел переспать с тобой? – спросил он напряженно.

– Ты уже спрашивал меня тогда! И я тебе ответила. Нет, не хотел.

– Тогда что? У вас были отличные отношения, вы дружили. Конечно, я видел, что он на тебя заглядывается, и не я один это видел, но все было в рамках приличий, и он никогда ничего себе не позволял, ведь так?

– Так, так, – досадливо поморщилась она. – А потом – рр-раз!

– Чего – рр-раз? – он мельком глянул на нее.

– На дорогу смотри, – буркнула она. – Мигель пришел ко мне с бутылкой коньяка, мы выпили по чуть-чуть, и он стал обвинять меня во всех этих убийствах.

– Тебя?!

– Нет, он не утверждал, что именно я убийца. Хотя, если б мог, то, наверно, с удовольствием бы обвинил меня и в этом. Он всего лишь заявил, что я всему причина и вдобавок – что я самая равнодушная и лживая стерва, которую он только встречал за всю его жизнь.

– Он свихнулся?

– Свихнулся, – кивнула Катрин, – из-за Анны.

– Что-о? – Сергей резко вдавил педаль тормоза, и Катрин ощутимо тряхнуло.

– Прости. Он свихнулся из-за Анны? Когда ж он успел? Когда-то он был к тебе неравнодушен, разве нет?

– Как меня это достало! – взвилась Катрин. – Теперь ты!

– Что я?

– Орлов мне покоя не давал, изводил ревностью, теперь ты!

– Да что я сказал? – оторопел Сергей. – Я всего лишь имел в виду…

– Он переспал с Анной в день рождения Антона! – рявкнула взбешенная Катрин и залилась краской. Она себе торжественно обещала, что никогда не выдаст тайну Анны даже любимому мужу, но вот опять – не сдержалась и ляпнула то, чего не следовало. Когда она уже научится держать язык за зубами?

– Что-о?! Этого не может быть!

– А почему, ты думаешь, Рыков на нее напал? Именно этим он ее и шантажировал, когда звонил, угрожая все рассказать Антону…

– Так вот о чем Мигель говорил тогда в больнице… И вот о чем говорила тогда Жики… – протянул Сергей. – Вот оно в чем дело. Тогда понятно, почему он там сейчас рулит.

– Дождался, наконец, что Антона не стало, – зло процедила Катрин. – Теперь место свободно.

– Но зачем он приперся к тебе? – Булгаков все еще не понимал. – И что у вас случилось?