всех, что Гинзбурга от всякого возможного мщения я беру под свою защиту»[797].

16 марта 1926 г. после ознакомления с делом И.И. Лукичева Дзержинский выразил Г.Г. Ягоде свое крайнее неудовольствие с постановкой вербовки и работы в ЭКУ ОГПУ и отступлением от его требований. Он отметил, что был незаконным вызов Лукичева для вербовки, к тому же она была нецелесообразной, потому что Лукичев подозревался во взятке или «чудовищной халатности, т.е. он должен был быть привлечен в качестве обвиняемого, а не осведомителя». «Такие осведомители не только бесполезны, но и вредны. Это ясно. Они могли бы быть полезны лишь после того, как их вина [была] бы полностью выявлена и доказана. Тогда только мы могли бы, если бы это нужно было по каким-либо очень важным причинам, завербовать такого, и то не в качестве секретного постоянного сотрудника, а для разработки данного дела или круга дел, связанных с данным лицом или местом его службы. Метод «подписок» в ЭКУ должен быть вовсе упразднен, исключения могут допускаться лишь с моего согласия. Дело вербовки и вообще секретных сотрудников в ЭКУ должно быть срочно упорядочено. Прошу Вас представить мне, как это дело поставлено у нас, а также разработать конкретные предложения». Дзержинский просил сообщить: «Список всех секретных сотрудников ЭКУ – кто каждый [из] них член ли партии, было ли за ним дело. Когда, кем завербован и к[ому] подчинен. Дал ли «подписку» (Текст подписки). Сколько получает и как оплачивается? Какие секретные расходы ЭКУ, на что и какая смета? Кто контролирует вербовку и самих секретных сотрудников?»[798]

Костяк агентуры составили не отбросы общества, за спасенные жизни и продовольственные пайки решившие стать секретными сотрудниками, – как нередко пишут «доброжелатели» органов безопасности, – а люди, прошедшие большую школу жизни, не очень-то верившие в мировую революцию, но как русские патриоты, видевшие в большевиках людей, которые боролись за сохранение мощного государства – наследника Российской империи. Но среди секретных сотрудников было немало случайных людей. Дзержинский лично контролировал работу агентуры. «Как дело у Вас с осведомителями? – запросил он З.Б. Кацнельсона 12 августа 1922 г. – Почему не дается мне списков на утверждение? До утверждения не разрешаю издержать ни одной копейки из секретных сумм. Эти осведомители – это наша гибель. Наверное, нет ни одного стоящего? Ожидаю доклада и списка осведомителей с их характеристикой. Сколько в Экономическом управлении расходовалось секретных средств?»[799] Он взял под личный контроль отправку агентуры за рубеж.

Перестройка работы в деревне административными мерами заставила органы ОГПУ внести некоторые коррективы. В частности, уделено серьезное внимание вербовке агентуры среди кулаков. В документах ОГПУ отмечалось, что эта «вербовка ценна еще и тем, что она создает нам кадр ценного осведомления в самой гуще деревенского антисоветского актива, осведомление которое в будущем, если паче чаяния антисоветское движение в деревне из неорганизованного и распыленного состояния вырастет в организованное движение, может и должно сыграть крупную роль. Приобретение такого резервного осведомления среди антисоветского актива в деревне является одной из основных наших задач сегодняшнего дня в борьбе с антисоветским движением в деревне».

Следует отметить, что Дзержинский переоценивал роль агентуры, придавая ей первостепенное значение. Отсюда вовлечение в эту работу значительного количества населения. В ВЧК – ОГПУ были: коммунистическое осведомление и агентурный аппарат. Осведомительные структуры были в ЧОН, намечалась «чекизация» милиции и уголовного розыска. Наряду с этим в 1921 г. Коллегия ВЧК предложила организовать при всех ЧК бюро связи с рабочими заводов и фабрик. Все предприятия должны были иметь своих представителей в бюро, которые ежедневно сообщают о состоянии дел в каждом коллективе, а ЧК принимает меры по устранению замеченных недостатков. И еще одну цель преследовали члены Коллегии ВЧК: «Все рабочие, зная о постоянном контроле, подтянутся», к тому же – «эта работа не будет стоить ЧК никаких расходов, а результаты будут колоссальны, т.к. мы приобретем массу осведомителей и будем чекизировать рабочих, превращая их в бойцов за свое собственное дело».

Председатель ВЧК стремится придать этой работе организующее начало. 18 марта 1921 г. он писал члену Коллегии ВЧК С.А. Мессингу: «Для того, чтобы привлечь рабочих к работе в ЧК и чтобы нам содействовать рабочим, считаю, было бы очень полезным образовать при правлениях профсоюзов чекистские группы – скажем, тройки (двух от них при нашем согласии и одного от нас). Задачи этих троек: борьба с злоупотреблениями, замечаемыми профсоюзом. Наш кандидат должен быть высокой квалификации, тактичный и не действующий необдуманно. Ваше мнение? Может быть, произвести опыт в одном союзе?..»[800]

Вопрос, поднятый Дзержинским, был обсужден даже на заседании Политбюро ЦК РКП(б) 8 декабря 1921 г. Но это обсуждение приобрело несколько иной характер и свелось к разработке мер по «изъятию» меньшевиков и эсеров из профсоюзов, кооперативов и хозяйственных органов, учреждений Наркомата труда. По итогам обсуждения создана комиссия, которая 23 января 1922 г. приняла специальное постановление. В нем говорилось о том, что в областных и губернских органах ВЧК создаются особые бюро содействия ВЧК и ее местным органам. Они состояли из трех человек, исключительно коммунистов-руководителей с партийным стажем не менее двух лет. Бюро должно изучать политическую благонадежность служащих, осуществлять расстановку кадров, взять на учет эсеров и меньшевиков, оказывать содействие органам ЧК в получении необходимых справок, содействовать в поступлении на службу секретных сотрудников, вести наблюдение «за подозрительными эсерствующими и меньшевиствующими элементами, предоставлять в Секретный отдел ВЧК систематически информацию…» ВЦСПС, НКТруда и Центросоюзу, центральным хозяйственным органам (по списку ВЧК) ВЧК было поручено разработать в недельный срок совместную инструкцию по проведению этого постановления в жизнь.

22 марта 1922 г. ЦК РКП(б) направил телеграмму в адрес секретарей губкомов о создании бюро содействия органам ГПУ: «…Предлагается Вам в срочном порядке сконструировать Бюро содействия в составе 3-х членов, коммунистов с партстажем не менее 2-х лет, список назначенных товарищей представить во II отдел СОЧ ПГО ГПУ лично тов. Антонову. В Бюро содействия могут войти только ответственные руководители учреждений (зав., члены коллегии, ответственный секретарь комячейки). Сконструировать БС надлежит с таким расчетом, чтобы оно через своих отдельных членов охватывало все учреждение в целом или его важнейшие отделы. Канцелярии или аппарата БС не имеет, работу свою ведет в условиях чрезвычайной конспиративности…» Широкая сеть особых бюро была раскинута по всей стране. Число осведомителей за это время значительно возросло. Так, в уездах Омской губернии на 1 января 1921 г. оно составило от 73 до 108 человек, а на 1 января 1922 г. – от 79 до 340, а в самом же Омске