все части и учреждения РККА. Принимая во внимание, что в ВНО состоят не только слушатели РККА, но и бывшие служащие, будь то демобилизованные… возникает реальная угроза легальных возможностей для использования спайки антисоветской частью бывших белогвардейских офицеров… ОГПУ предлагает местным органам принять меры, обеспечить непрерывное наблюдение за работой местных органов ВНО»[814].

«Несмотря на некоторые послабления к бывшим офицерам, – писал Дзержинский Менжинскому 21 октября 1925 г., – отношение к ним меняется крайне медленно». Он, в частности, сослался на записку ему Н.И. Муралова, побывавшего в Дальневосточном округе, в которой утверждалось, что «положение с обязательной регистрацией белых офицеров в ДВО совершенно ненормально. Это положение бьет по лояльным, стесняет их, делает париями, создает волокитнейшую переписку и т.д., не давая им возможности найти работу и стать к нам лояльными». Часть вины в этом лежала на красных командирах, политработниках и чекистах, которые единым фронтом вели наступление на бывших офицеров, вытесняя их с командных должностей в военно-учебных заведениях, в административно-хозяйственных органах. Лишь нехватка достаточно образованных кадров в РККА позволяла бывшим офицерам задержаться на работе в штабных структурах[815].

В 1926 г. на особом учете состояло 63 836 бывших белых офицеров, затем 37 437 из них снято с особого учета. В 1928 г. на особом учете по всей стране оставалось 5946 офицеров и чиновников, 8987 репатриантов,15 – бывших контрразведчиков, 1051 служивший карателем. Из всех категорий числился 5221 на гласном учете, остальные – на негласном. Контроль же за офицерами не был ослаблен и в последующие годы. Так, 3 февраля 1927 г. руководитель органов ОГПУ в Казахстане И.Д. Каширин считал, что бывших белых офицеров, «в особенности казачьих, следует взять под неослабное наблюдение и изучение».

Для избавления от нежелательных элементов органы советской власти периодически проводили чистки командного и административного состава армии и флота. Так, по итогам чистки из 2598 бывших белых офицеров, числившихся в Красной армии на 1 июня 1923 г., осталось к 1 января 1925 г. только 397 человек.

После чистки в 1925 г. лишь 18 % командного состава являлись бывшими офицерами. В циркулярном письме № 7389 Новониколаевского губотдела ОГПУ от 11 февраля 1925 г. указывались причины и цели чистки: «…По Красной армии чистка в основном коснулась командного и административного состава из среды царского и белого офицерства, не изжившего еще до сих пор своей идеологии, оставшегося чуждыми по духу Красной армии и в силу этого, вносившего в нее методы работы старого кадрового офицерства со всеми отрицательными его качествами (мордобитие, кастовых дух, цукание и т.п.)»[816].

Одним из эффективных методов работы органов безопасности в Красной армии и на флоте Ф.Э. Дзержинский считал политическую фильтрацию, которая велась в целях выявления шпионов, организаторов бандитских и контрреволюционных выступлений иных преступников. Особенно велик объем данной работы в конце 1920 – начале 1921 г. На июнь 1920 г. белых офицеров, захваченных в плен и добровольно перешедших на сторону Красной армии, насчитывалось до 75 тысяч человек.

Политфильтрация осуществлялась путем опроса, наблюдения и осмотра багажа. При ее проведении учитывались сведения, полученные от советских заграничных организаций и агентуры. 17 марта 1921 г. Дзержинский направил телеграмму пред. губЧК Архангельска о фильтрации белых офицеров: «…С получением сего Вам надлежит принять следующие меры: 1) срочно перебрать весь морской командный состав, изъяв весь белогвардейский ненадежный элемент; 2) немедленно изымать агитирующий и ведущий себя подозрительно матросский элемент, особенно судов, а главным образом обратить внимание на команды ледоколов, каковой тщательно профильтровать; 3) ликвидировать тех белых офицеров, кои были уже приговорены, сообщив список нам; 4) ликвидировать тех белых офицеров, кои внушают опасения и кои подходят под пункты ранее данных указаний о порядке фильтрации белых офицеров; 5) переберите тщательно все штабы как морской, так и округа, изъяв беспощадно весь подозрительный и ненадежный элемент; 6) потребуйте у округа на укомплектование батальона ВЧК, если не удовлетворит, сообщите. По всем пунктам донесите»[817].

16 декабря 1921 г. приказом ВЧК № 425 фильтрационные комиссии по бывшим белым офицерам и военным чиновникам упразднены и дела на этих лиц переданы в особые отделы, а там, где их не было – в особые отделы губЧК[818]. К концу 1921 г. по итогам фильтрации в воинских частях Западного и других фронтов было проверено более 12 тысяч человек, в рядах РККА осталось лишь 1975 человек из указанной категории[819].

Руководство ГПУ обратило внимание на возвращавшихся на родину бывших солдат Русского экспедиционного корпуса во Франции и белогвардейцев. Это было и выполнением ряда решений Политбюро ЦК РКП(б): об эмигрантах, прибывших из Америки и Англии (28 марта 1921 г.), о возвращении в РСФСР врангелевцев (5 апреля 1921 г.), о врангелевцах (10 октября 1921 г.), о белогвардейцах на Дальнем Востоке (8 мая 1924 г.), об эмигрантских центрах (30 июля 1925 г.), об эмигрантах (29 октября и 12 ноября 1925 г.)[820].

Выполняя решения высших партийных и советских органов, руководство ВЧК – ОГПУ отдавало конкретные указания своим подразделениям. Так, 24 августа 1923 г. начальник Восточного отдела Я.Х. Петерс направил в Симферополь распоряжение: «Установить наблюдение за прибывающими из-за границы (Турции) военнослужащими – бывшими солдатами старой армии, уроженцами Крыма, в количестве 6 человек согласно прилагаемому списку». Я.Х. Петерса беспокоило, что все военнослужащие, бывшие солдаты-мусульмане старой армии, в период империалистической войны были сконцентрированы в Турции с целью пропаганды шовинизма и пантюркистского патриотизма (объединения тюркских народов) и каждый из них по возвращении на родину будет использован мусульманским духовенством для пантюркистской пропаганды.

ОГПУ учитывало, что многие перебежчики после фильтрации рассылались органами ОГПУ по всей территории СССР, и, оказавшись в тяжелых материальных условиях, пускались в бродяжничество или устраивались на какую-нибудь работу, «являясь хорошим материалом для вербовки закордонными шпионскими диверсионными организациями». Так, бывший дворянин и камергер, член Государственного Совета, член монархической группы великого князя Николая Николаевича – А.А. Микулин содержал квартиру, на которой укрывал прибывавших из-за границы шпионов, диверсантов и террористов. По приговору коллегии ОГПУ он был расстрелян[821].

После кронштадтских событий велась активная переписка руководства страны по поводу моряков, участвовавших в мятеже. Дзержинский рекомендовал более внимательно рассматривать вопросы расселения рядовых участников. Он предложил для всестороннего рассмотрения этой проблемы созвать военно-морское совещание, высказав 9 марта 1921 г. В.Р. Менжинскому сомнение в целесообразности направления моряков из Петрограда в Одессу и Мариуполь, так как эти районы находились в зоне действия банд Махно. 15 марта 1921 г. он просил Склянского прислать «справку, сколько и