Аран вышел на середину комнаты и остановился, опершись руками о стол. Макхэкв поднял голову. Несколько долгих мгновений они пристально разглядывали друг друга. На их лицах не было ни злобы, ни злорадного ликования, ни торжества, ни паники, только неподдельное любопытство.

С таким видом обычно разглядывают фотографию старого знакомого, случайно увиденную в Интерпланете. Когда-то он был близким человеком, но потом жизненные пути разошлись.

И вот смотрит на тебя с экрана голограммной панели уверенный в себе человек в дорогом костюме, который с самодовольной улыбкой опирается на свой личный планетолет последней модели, припаркованный где-нибудь возле казино в Монтернако или на нетронутых просторах эксклюзивных курортов Сельдивского Пояса.

Или, наоборот, на фото простой рабочий категории гамма в потертом комбинезоне, который сидит один в тесном жилом блоке, построенном еще во времена Эль-Хебреса. На столе перед ним открытая банка с синтетическим мясом, а на стене старый 2Д-ретранслятор с социальным доступом в сеть.

Но суть от этого не меняется. Интересно, конечно, как он дошел до жизни такой, но не более того. Интересно, но не суть важно.

– А ты постарел, – сказал наконец Аран.

– На себя посмотри, – беззлобно отозвался Макхэкв.

– Я и не знал, что ты в этом ударном отряде был.

– Откуда же тебе знать-то, высшая степень секретности. А я вот всю твою биографию перед операцией наизусть должен был выучить. А что, неужели узнал?

– Узнал. Не сразу, но вспомнил все-таки, что лично тебя тогда на космодром забрасывать летал. И потом на этот атомный гиперреактор, от которого у них полпланеты питалось.

– Хорошая память у тебя.

– Не жалуюсь.

Наступило неловкое молчание. Аран переступил с ноги на ногу, и его колено пронзила острая неприятная боль, как будто по суставу прошлись наждачной бумагой. Выругавшись про себя и пытаясь не показать виду, он опустился на стул.

– Что, суставы пошаливают? – не удержался Макхэкв.

– Да пошел ты, – осклабился Аран, невольно приподняв голые брови от удивления.

Такой проницательности он от своего собеседника не ожидал.

– Ну какого ты, спрашивается, столько лет у этих кочевников жил? К истокам, что ли, потянуло? Нет бы сам ко мне пришел, лет так пару тысяч назад, раз уж у тебя сферы были. Знал же наверняка, чем я занят. Нашли бы общий язык. И перед Эль-Натом я бы за тебя замолвил слово. Давно бы уже проход на Терру открыли, а там бы за пару десятков лет генетический модуль построили… Сейчас не сидел бы здесь с рожей как у мумии.

Макхэкв ничего не ответил.

– Ну чего тебе надо-то было? Неужели ты все еще верен правому делу Конфедерации? – сказал Аран с издевательским пафосом в голосе. – Да им же наплевать и на вас было, и на меня. Они же вас на смерть послали. Сборище дегенератов. Не знаю, почему ты здесь остался, но приятели твои, которые двинулись дальше на Мулифен, они долго не продержались. Да ты же даже не знаешь, что там сейчас, в Конфедерации. Может, поубивали уже все друг друга или вымерли все от перенаселения. Или у тебя контакт с кем-то?

– Да нет у меня никаких контактов, – устало отмахнулся Макхэкв. – Я бы с удовольствием сейчас рассказал тебе, что за моими плечами несколько подготовленных спецбригад, что за мной с минуты на минуту придут, что тебе конец… Только толку-то. Не придет никто, один я.

Аран задумчиво посмотрел на Макхэква.

– Если хочешь, я тебя могу убить быстро и безболезненно. Только скажи. И черт с ним, с Эль-Натом. А вот если я тебя для него оставлю… Уф, тогда тебе не позавидуешь. У Эль-Ната там и так совсем крыша съехала, а уж тебе он по старой дружбе особую программу устроит.

– Дурак ты, Аран.

– Ну, извини, у нас тут Конвенция о неприкосновенности жизни не действует. Глухая провинция.

Сказав это, Аран вдруг почувствовал себя неловко, и ему даже стало немного стыдно. Он отвел глаза в сторону и начал нервно щелкать под столом ногтями. Все, окончательно настроение испортилось. Чтоб тебе пусто было, Макхэкв. Аран начал вставать со стула, собираясь уходить.

– Ребят-то хоть отпусти, – сказал вдруг Макхэкв, понимая, что разговор окончен. – Тот, что с Терры, – он вообще тут ни при чем. Это я его сюда затащил, он и не хранитель вовсе, к нему ком-ком случайно попал.

– Значит, не соврал, – сказал Аран, обращаясь к самому себе.

Бедняга, а я уж и инструменты приготовил. Ну что ж, всякое бывает.

– А смысл их отпускать-то? – обратился он к Макхэкву. – Когда мы ПАРОМ наладим, здесь камня на камне не останется. Если уж мои безумные всех обратно в леса да в горы загнали, то уж тархонты тут просто всех поубивают.

– А ты вообще уверен, что они тебя самого-то пополам не разрубят своими топорищами? Сейчас ты Эль-Нату нужен, не спорю, а дальше? Ты когда с ним так сдружиться-то успел? Во время полета, что ли?

Беспокойство Арана усилилось. Он и правда не знал, чего ожидать от Эль-Ната и его чудовищ. И ведь, подлец, в самую точку метит, подумал он с раздражением.

– Много будешь знать… – И тут Аран невольно прыснул от смеха: – Да ты, я вижу, и так уже состарился, значит, права античная мудрость! Ладно, пора мне, дела.

Аран стукнул пальцами по столу, тем самым подводя окончательный итог разговору.

– Ты, смотри, не уходи никуда.

Аран быстро встал со стула и направился к двери, полный решимости не поддаваться больше на провокации и не говорить на двусмысленные темы. В конце концов, у него сегодня был своего рода праздник.

Дверь услужливо отъехала в сторону, и Аран шагнул в коридор.

– Аран, – донеслось из комнаты, – подожди, обсудить кое-что надо.

Аран на секунду затормозил, колеблясь, но пересилил любопытство и вышел в коридор, не сказав больше ни слова. Ну что он мне может поведать нового и, главное, важного? Да ничего. Неприятно, конечно, получается, все-таки почти свой, ну да ничего не поделаешь.

Аран направился к офицерской рубке. Пришло наконец время взглянуть на облачные сферы своими глазами. Колени жалобно ныли, и Арану против всякой логики казалось, что боль отдает куда-то в зубы. И почему именно сегодня этот артрит решил проявить себя по полной программе? Ну ничего, скоро мы всем покажем.

Дверь, разделяющая корабельные отсеки, отъехала в сторону. С виду она была больше похожа на огромный люк посреди стены. Такие двери ставят обычно в банковских хранилищах или на особо секретных объектах. На экипировку звездолетов первой межгалактической колонизаторской миссии Конфедерация не поскупилась.

Аран занес ногу, чтобы перешагнуть через высокий порог. В его согнутом колене что-то неприятно хрустнуло, и Аран скривился от отвращения к самому себе. Замешкавшись, он запнулся, и со всего маху улетел вперед, едва успев выставить руки перед собой. Аран жестко приземлился на металлический пол и замер, стоя на четвереньках с закрытыми глазами, выжидая, пока схлынет волна пронзительной боли. Придя наконец в себя и убедившись, что ничего не сломано, Аран глубоко вздохнул и сел на пол, облокотившись спиной о стенку коридора. Его левую лодыжку зажгло, и она начала опухать прямо на глазах.