На заседаниях кабинета после чистки в рядах Эрнста Рема перевооружению был дан абсолютный приоритет над всеми другими нацистскими программами. Три средоточия власти – нацистская партия, армия и крупные промышленники – желали превратить погром в свое торжество. Однако инициатива исходила от Круппа, единственного промышленника, который вопреки условиям Версальского договора подготовился к производству новейшего оружия. Еще в марте 1933 года Густав, якобы выступая от имени Имперского союза промышленности, отверг «любой международный контроль над вооружением». В октябре того же года он и его помощники из «Рейхсгруппе индустри» во всеуслышание приветствовали уход фюрера с европейской конференции по разоружению и из Лиги Наций. Весной рейхсканцлер дал вооруженным силам карт-бланш. Он предоставил Генеральному штабу и командованию ВМФ право самим составлять свой бюджет. А правительству приходилось изыскивать для них деньги. 4 сентября правительство предоставило фабрикантам оружия первоочередное право на любое сырье, поступающее из-за границы. Импорт железной руды подскочил на 170 процентов, а производство стали на крупповских заводах «Гусштальфабрик» и «Рейнхаузен» увеличилось с полутора миллионов тонн до четырех миллионов тонн в год.

Кабинет действовал быстро, но недостаточно быстро для Густава. Он не ждал декретов 1934 года. Свою личную программу вооружений, начатую в благоприятный момент еще при Веймарской республике, он форсировал в переходный период. Контрактов Крупп не получал, все ограничивалось устной договоренностью. Как сказал полковник Кейтель одному офицеру в Центральном бюро на Маргаретенштрассе 22 мая 1933 года: «Устную договоренность нельзя доказать. Ее можно отрицать». Год спустя правительство все еще осторожничало. Адмирал Редер заносит в свою записную книжку: «Инструкции фюрера: ни в коем случае не упоминать о лодках водоизмещением 25–26 тысяч тонн… Фюрер требует для постройки подводных лодок совершенной секретности».

Густав понимал, почему так нужно; он знал, что его действия одобряются фюрером. Рейхсканцлер совершенно ясно изложил свои желания на том первом вечернем совещании в резиденции Геринга, и на следующее же утро Крупп отдал соответствующие распоряжения совету директоров: подготовить заводы к массовому производству. Правление действовало необычайно энергично. Импорт Круппа за первые три месяца 1933 года превысил общий тоннаж за 1932 год. Запасы сырья стремительно увеличивались: количество железного лома с 10 тысяч тонн поднялось до 83 тысяч, железной руды – с 35 до 208 тысяч тонн, меди – с 8 тысяч тонн до 15, и впервые с 1914 года фирма начала получать из Бразилии богатую циркониевую руду, применяющуюся только для производства орудийной стали. Тем временем, отмечал Густав, только 6 процентов немецкого железа экспортировалось во «вражеские страны» вроде Англии, Франции, Бельгии, России и Чехословакии.

Прибыли Круппа не зависели от сроков заключения формальных соглашений. В наши дни наследники Густава утверждают, что он только выполнял приказы и «делал хорошую мину при плохой игре». Но дела фирмы «Крупп» шли великолепно, как никогда еще за всю историю. Перевооружение оказалось подарком для всех германских промышленников – в среднем их годовые доходы в национальном масштабе поднялись с 2 процентов удачного для них 1926 года до 6,5 процента. Такая цифра не могла не согревать сердца баронов. Но вернемся к Круппу. С того момента, когда Адольф Гитлер стал диктатором, финансовым затруднениям концерна сразу пришел конец. Эрнст Хокс, которому уже было за семьдесят, собирался уходить на пенсию после полувека преданной службы. При Веймарской республике приходить каждое утро на работу в свое финансовое ведомство не доставляло ему особой радости. Вдруг все изменилось. В последней главе своих неопубликованных мемуаров он рассказывает, как неожиданное поступление кредитных денег из Берлина позволило ему завинтить пробку с красными чернилами: «…1932/33 финансовый год впервые мы завершили с небольшой прибылью, и можно было подумать о накоплении небольшого резерва. Более того, положение дел в целом приобрело тенденцию к улучшению от месяца к месяцу, так что мы можем нанять новых рабочих». Он делает вывод о причине этого в заголовке главы: «У Круппа опять военные заказы». Густав сообщил ему конфиденциально, что «пока еще не продолжается деятельность в оружейном бизнесе за границей; прежде всего следует сделать все возможное, чтобы оснастить новую германскую армию». Дрожащей рукой Хокс добавил свой собственный комментарий: «Фирма Круппа вернулась к своему прежнему положению в качестве первого оружейника германского рейха. Перевернута новая страница ее славной истории». Свою автобиографию он с пафосом завершал четверостишием:

Он до самой смерти верил, что это так. Конечно, благословение в основном ограничивалось обитателями виллы «Хюгель». Юридически все принадлежало «фрейлейн Берте Крупп», но, разумеется, она предоставляла Густаву все деньги, какие ему требовались. Уже после того, как она вновь заняла главное крыло замка, ее активы достигли таких размеров, что она даже их не могла подсчитать. Прибыли фирмы поднялись до 433 процентов. Ее личный доход возрос в десять раз и на протяжении 1933 года продолжал все увеличиваться. Одна шестая, а позже одна пятая часть национального дохода Германии расходовалась на вооружение. К 1939 году Гитлер с гордостью мог заявить, указывая на «Гусштальфабрик»: «Более шести лет я работаю над укреплением германского вермахта. За это время более 90 миллиардов марок было потрачено на нашу армию. И сейчас это самая оснащенная армия в мире, она во всех отношениях превосходит прежнюю немецкую армию 1914 года». Финансовые отчеты, подготовленные преемником Хокса, показывают, что это значило для Эссена. На следующий после расправы над Ремом год чистая прибыль Берты, за вычетом налогов, даров и резервов, составила 57 миллионов рейхсмарок, через три года – 97 миллионов, а еще два года спустя – 111 миллионов марок.

Тем временем муж Берты в главном управлении день за днем увеличивал ее основной капитал. Во время каждой большой войны рядом с правящим Круппом оказывался талантливый конструктор. В 1870 году это был Вильгельм Гросс, в 1914 году – Фриц Раузенбергер, а теперь Густав нанял в качестве главы конструкторского артиллерийского отдела рослого белокурого берлинца сорока трех лет, бывшего штурмовика, которого звали Эрих Мюллер. Однако его настоящее имя было быстро забыто: для Круппа, крупповцев и восхищенного фюрера он был Мюллер Пушка, первый инженер рейха. Вместе с Густавом и профессором Одремоном он планировал, как именно следует использовать новое богатство Берты. Чтобы избавить вермахт от хлопот о запасах горючего, они построили свой завод по производству топлива в Ванне-Айкеле, к северо-востоку Эссена, сразу за городской чертой. Были сооружены семь ренновских заводов обжига и сушки, и патенты Ренна были проданы в Японию для создания таких установок в Корее и Маньчжурии.

Скупались предприятия более мелких «баронов фабричных труб» в Бохуме, Хагене и Дюссельдорфе. В Хамме и Рейнхаузене воздвигались новые здания. В Эссене кроненбергская рабочая колония была сровнена с землей и разросшийся «Гусштальфабрик» утроил выпуск продукции. Фюрер объявил Круппу, что к марту 1934 года он желает получить 100 новых танков, а через год – 650. Служащие тихо скончавшейся фирмы «Кох и Кинцле (Е)» вытащили свои чертежи. Мастера фирмы «Бофорс» вернулись из Швеции, а сборочные конвейеры грузовиков «Крава» закрылись на переоборудование. Затем фюрер потребовал, чтобы было построено шесть подводных лодок и подготовлена программа, позволяющая спускать со стапелей по лодке ежемесячно. Срочные шифровки с инструкциями приходили из ИВС (конструкторского бюро судостроения) в Голландии в Киль, и, как говорилось в подборке «Военно-морской флот против Версаля в 1919–1935 гг.», на верфи «Германия» могли сразу же установить кили на двух подлодках, ввести в строй первую из них в течение полутора месяцев, а затем с интервалом в восемь дней одну за другой вводить в строй новые субмарины. В Меппене Мюллер Пушка испытывал новые скорострельные гаубицы на мототяге; под сенью кабинета Густава крупповцы начали вытачивать на токарных станках корпуса снарядов, превращать стальные болванки в орудийные стволы и строить новые прокатные станы, способные выпускать тяжелую броню. Крупп и его подручные испытывали восторг от оглушительного грохота молотов в своих цехах, грохота, который скоро окрестили «победными звуками фанфар Третьего рейха».