Еще как, подумала она. Сердце защемило, в груди острокольнуло, а сияющий лунный свет померк. Еще как плохо…

Горец ощутил перемену в ее настроении, тоже вздохнул,перестал чесать. Блестка только и видела, как он исчез здесь, а мгновениеспустя появился уже на первом выступе, начал карабкаться, остановился, глядя нанее вопросительно.

– Прощай, Черныш, – сказала она.

Дракон медленно открыл глаза. Она обхватила его головутонкими руками, поцеловала в нос, повернулась и побежала. Черныш затрусилследом, но не пытался ее схватить. Проводник подал ей руку, она началакарабкаться, а на уровне второго этажа Черныш встал на задние лапы, голова наих уровне, оба увидели печальные всепонимающие глаза. Он лизнул Блестке пальцы,вздохнул, опустился на все четыре лапы и пропал в темноте. Слышалось удаляющеесядрожание почвы.

Горец перевел дыхание, голос все еще вздрагивал:

– Я уж думал… Бедный зверь. Ему одному тут тоскливо.

– Хозяин каждый день на нем летает, – возразилаБлестка.

– Долго ли? – буркнул он. – А все остальноевремя?.. Дракон привык, что хозяин был с ним с утра до вечера и снова до утра.А теперь не понимает, за что его больше не любят…

Блестка вздохнула, в груди горечь расползается шире, сказалатихо:

– Ты хорошо все понимаешь. Ладно, пойдем.

Горец посмотрел вниз.

– Но барана я ему принесу. Он такой жалобный, хоть ивеселый.

Дальше карабкались молча, а когда Блестка запыхалась, горецостановился, покачал головой, из мешка показалась веревка, обвязал ее вокругпояса.

– Прости, – сказал он, – это надо было сразу…но этот брошенный дракон все перепутал в голове.

– Да, – ответила она, – у меня тоже. Ястепнячка, по горам никогда не лазила, но я не слабенькая, так что могуподниматься и подтягиваться сколько угодно. И я не струшу, глядя в бездну.

Он хмыкнул:

– Если уж первая начала гладить такого зверя…

Не закончив, принялся карабкаться вверх. Веревка постояннооставалась натянутой, с какой бы скоростью Блестка ни старалась следовать.Потом даже малейшие выступы перестали попадаться, она ощутила, что не можетзацепиться даже пальцами.

– Что там? – послышался голос сверху из темноты.

– Я не могу ухватиться, – ответила она шепотом.

– Тогда просто повисни, – донесся голос. – Иеще., если сорвешься вдруг, падай молча.

– Хорошо, – ответила она.

Похоже, он не ждал такого ответа, повторил с недоверием:

– Падай молча, поняла?

– Конечно, – ответила она. – Не вскрикну,будь спокоен. Я – артанка.

Веревка натянулась с такой силой, что ее потащило вверх покамню, словно весила не больше ее сапог. Блестка старалась отталкиватьсяслегка, чтобы не ободрать лицо, потом пальцы нащупали мелкие выступы, началаизо всех сил подтягиваться, часто срывалась, но веревка держала надежно, словнодругой конец в руках не мелкокостного горца, а горного великана.

Наконец ощутила, что в состоянии зацепляться, покарабкаласьс таким бешенством, что наконец-то веревка ослабела. Так карабкалась довольнодолго, наконец догнала горца, он тяжело дышал, лицо взмокло и блестело, грудьчасто вздымалась.

Взглянул на нее с великим изумлением, проговорил с хрипами влегких:

– Так ты… никогда… раньше?

– Никогда, – ответила она. – Но я же сказала,что я не слабая! И учусь быстро.

Он покачал головой, по лицу стекали крупные капли.

– Ты меня… догнала! А я по горам хожу… и бегаю!.. всюжизнь. Я в ваших ровных степях, наверное, буду спотыкаться и падать, не чувствуяпод ногами таких привычных угловатых камней. Ладно, отдохнули, теперь спускНет, еще вскарабкаться вон на ту вершинку, но это близко, там покато, оттудауже только вниз. Выйдем в небольшую долину, а оттуда прямо к артанскому лагерю.

Внизу еще тьма, а здесь, на летящем драконе, они в рассвете,слепящее солнце бьет в глаза, темные крылья вспыхнули пурпуром, заблестели, какслюда, чешуйки на боках. Беловолос сидел впереди, Иггельд следом, обавнимательно следили за Ворчуном, тот красиво и мощно рассекал воздух, но когданачали приближаться к «стене Иггельда», начал нервничать и чаще, чем нужно,взмахивать крыльями.

– Замечай, – сказал Беловолос раздраженно.

– Пока все неплохо…

Ворчун неуверенно зашел против ветра, но когда тот,обрезанный высокой стеной, пропал, дракон испуганно каркнул, судорожно забилкрыльями, снова поднялся и, сделав над Долиной большой круг, пошел на посадкувторой раз. Глаза его в страхе выпучились, ноздри трепетали, по всей спинепробегала дрожь. Беловолос повернул голову к Иггельду:

– Видишь?.. Дрался с артанами храбро, в море лезет стакой дурью, будто рыба, а здесь всегда трусит. .

Иггельд внимательно наблюдал за драконом, но мысли уже там,в Долине, сердце помчалось раньше его в дом, взбежало по ступенькам и, распахнувдвери в ее комнатку, упало к ногам этой терзающей его сердце женщины ипрокричало: прости! Я все делал не так! Ну скажи мне, как правильно, я сдаюсь,я признаю поражение…

– Ты его как приучал взлетать? – спросилон. – И садиться?.. Вспомни, не требовал ли… чересчур? Они только с видутакие громадные да страшные, а внутри это такие беспомощные и добрые дети…

Дракон, растопыря крылья, кое-как садился на открытоепространство у самых пещер. Сюда переселенцы не рисковали ставить телеги, месторовное, каменистое, голое, и Ворчун, едва не зажмуриваясь от страха, выставилперед собой лапы, коснулся земли, долго бежал, пока не уперся головой и грудьюв стену

Иггельд соскользнул на землю, посоветовал:

– Ты эту неделю не улетай далеко. Займись взлетом ипосадкой. Наверное, в первый его вылет залетели слишком далеко, а на обратномедва дышал?.. И при посадке поранился или лапку подвернул?

– Разве упомню, – признался Беловолос, – мыоба просто ошалели.

– Понимаю, – ответил Иггельд коротко.

Беловолос кивнул, пошел успокаивать дракона, гладить,чистить, осматривать, а Иггельд поспешил домой. Он шел быстро, почти бежал,здания раздвинулись, впереди показался его дом. По дороге окружали, спрашивали,требовали, предлагали, советовали, напрашивались, он безучастно кивал, отмахивался,наконец показался его дом, Иггельд почти бежал, глаза не отрывались от окон,вот бы увидеть Блестку, закричит прямо отсюда, с площади, что сдается, чтоникаких оков, что свободна, он сам в ее власти…

В окне на втором этаже мелькнуло, сердце трепыхнулось, но вследующее мгновение понял, что это Ратша. Ратша стоял неподвижно и смотрел нанего. Иггельду показалось, что лицо старого друга какое-то не такое, но неуспел ему даже кивнуть, приходилось почти проталкиваться через толпу народа, атут все расступились, дорогу буквально загородил Белг, с ними Кадом и Дроздень,могущественные беры, совсем недавно в их распоряжении были немалые войска.