Женщины обмыли Видгу от грязи и копоти и до пояса обмазаликислым молоком, заживляющим ожоги. Видга покрылся гусиной кожей и началдрожать: ему было холодно в натопленной избе. Его уложили и закутали потеплее,и он медленно погрузился в какую-то полутьму. Её, словно дымную тучу,пронизывали языки кусавшегося огня. Они больно впивались в обожжённую кожу.Видга вздрагивал под одеялом, закусывая губы. Он не стонал. Викингу не подобаетстонать.

Но потом облако понемногу рассеялось… Чья-то рука гладилаего по голове, утешая, помогая терпеть… Смэрна, подумал он сразу. Однако понял,что ошибся: эта рука была больше и тяжелей. Видга приоткрыл глаза.

Над ним сидела Долгождана. Сидела, подперев щёку, и думала очём-то своём. И ведь не сын – получужой отрок лежал перед нею. Даже несловенин…

Видга давно уже никого не звал матерью, забыл, каквыговаривается это слово. Губы его шевельнулись… но что-либо сказать он неуспел – провалился в глубокий, уже настоящий сон…

На другой день он проснулся от звука незнакомого голоса. Нона полатях, где он лежал, никого не было. Видга заёрзал в постели, заглядываявниз.

За столом сидела высокая, совершенно седая старуха в белойрубахе до пят и с распущенными волосами. Она посмотрела на Видгу, и оннемедленно подумал, что из бабки точно вышла бы дроттнинг нисколько не хужеРунольвовой дочки. Во всяком случае он с лёгкостью представил её в шлеме иблестящей броне, вооружённую, на носу боевого корабля. А вокруг – хирдманнов,готовых ради неё на смерть…

Старуха степенно хлебала редкую в этом доме мясную уху иоткусывала пирог. Знать, Люту с княжеского стола кое-что всё же перепало. А самхозяин и Долгождана прислуживали гостье и делали это с неподдельным почтением.Даже с робостью, словно в доме сидела княгиня ещё поважнее Ас-стейнн-ки.

Старуха поглядела на полати ещё раз. Спи, внятно приказалиВидге тёмные глаза под белыми бровями. Он повернулся на бок и немедленно уснул.

Вечером он позвал Скегги и спросил его, что за страннаябабка приходила в избу. Малыш сперва внимательно оглядел все углы, а потомпрошептал:

– Это великая лекарка и колдунья, которой боится дажеконунг. Она живёт в лесу, и говорят, будто звери её почитают. Без неё редкообходятся похороны, когда жена хочет умереть вместе с мужем, и её называют –Помощница Смерти, а другого имени у неё нет. Конунг звал её посмотреть тоговторого князя, но она не пошла. А тебя… ты же не видел! Она смотрела и шептала,и вырастала новая кожа…

Видга вытянул из-под одеяла правую руку, попробовалразмотать повязку зубами, не справился, протянул руку Скегги. Шевелить пальцамибыло больно по-прежнему. Но пятна ожогов утратили обнажённую красноту. Их,диво, уже затягивала прозрачная нежная плёнка.

Видга удивился этому, потом уснул опять. Ему приснилисьстаруха колдунья и Смирёнка, об руку гуляющие по широкому ярлову двору.

Боярин Вышата Добрынич прислал Видге подарок: коня. Тогосамого Воронка, сына Соколика и Сметанки.

Ради такого дела Видга впервые сполз с полатей и,пошатываясь, выбрался за порог. Он не позволил, чтобы ему помогали.

Посреди двора приплясывал и озирался чёрный как смольжеребец. Краса в нём была материнская, сила и норов – отцовы. Лют держал егопод уздцы, Смирёнка целовала любимца в тёплую морду, Скегги хотел погладить ивсё не решался подойти, а Мал просто бегал вокруг, размахивая руками ибестолково крича. Лют гнал его прочь, но мальчишка не уходил.

Видга так и замер, восхищённый.

– Хлебца ему дай, – посоветовал Лют. – Пустьобвыкает.

Скегги мигом доставил горбушку. Осторожные ноздри обнюхалихлеб, обнюхали укрытую повязками ладонь… Воронок с достоинством взял угощение ипозволил обнять себя, дал почесать в гриве и между ушей.

– Я назову его Хравн! – сказал Видга. –Когда-то я полагал, что у меня был дед по прозвищу Ворон, но это было давно.Теперь у меня будет такой конь!

С Рось-реки тяжёлыми волнами накатывался медленный гул. Онаспала целую зиму, глубоко затаив дыхание жизни. Точно сказочная дева,закованная злыми силами в ледяную броню. Но вот юным героем явился к нейсолнцеликий Даждьбог… Вхмахнул светлым мечом, и рассыпались холодные доспехи,прятавшие живую, сверкающую красоту.

Кременчанам могучий ход реки был не в диковинку. Затовикинги проводили на берегу целые дни, наблюдая, как ворочались, топили другдружку, рушились и вставали на дыбы льдины размером чуть не с весь Урманскийконец…

Халльгрим Виглафссон взял привычку бродить по берегу один,без свиты воинов, которая была прилична вождю. Подолгу стоял над береговымоткосом, над гудящей, высоко поднявшейся рекой. И глядел куда-то вдаль, в синеенебо.

Однажды его разыскал Торгейр и сказал ему:

– Хёвдинг, я думал об этом целую зиму и теперь вижу,что был прав. Я ведь так и знал, что тебя потянет домой.

Халльгрим ответил, не оборачиваясь:

– Я назвал себя конунговым человеком, Торгейр. Какаятебе разница, куда меня может потянуть.

Молодой херсир проговорил уверенно:

– Торлейв конунг отпустит тебя. Если он сам не знает,как это сладко, когда твой одаль на том конце света, так он спросит свою женуАс-стейнн-ки, и она ему расскажет.

Халльгрим промолчал. Но Торгейру что-то подсказывало, чтоего слова не пропадали впустую. И он осторожно продолжал:

– Ты не очень любишь о том вспоминать, Халльгримхёвдинг, а мой побратим Хельги любит это ещё меньше, но я служил Харальдуконунгу в Вестфольде. И он многое мне доверял. А Вигдис дочь Рунольва догналатебя на корабле, который он ей подарил.

Халльгрим спросил внешне безразлично:

– Что ты хочешь этим сказать?

Торгейр улыбнулся помимо собственной воли:

– У тебя наверняка уже чешется рука на мече, Халльгримхёвдинг. Но всё-таки я скажу, что мы с твоей женой вполне могли бы примиритьтебя с конунгом. Но только ты должен сам этого захотеть. Ведь ты совсем незнаешь Харальда сына Хальвдана Чёрного, Виглафссон. У него ты нашёл бы неменьше чести, чем здесь. Но жил бы у себя в Торсфиорде.

Халльгрим молчал. Кожаный плащ, как забытый парус, хлопал унего за спиной. Торгейр подумал, что навряд ли стоило так решительно трогатьбольное место. Он хотел уйти, когда сын Ворона вдруг сказал:

– Я совсем не отказался бы взглянуть на море ещё разокили два. Но только ты не лезь ко мне с этим, пока я не позову тебя сам. И ещё,если хочешь доброго совета, не вздумай заговаривать с Хельги.

Тут уж Торгейр засмеялся в открытую:

– Я уже говорил с ним, Халльгрим вождь. И ты знаешь,что он мне ответил? Он попросил меня рассказать всё, что я знаю о ХаральдеКосматом из Вестфольда…