Политическое сознание Эрнеста, как и в случае с пробуждающимся пониманием событий гражданской войны в Испании, развивалось быстро и уверенно. К середине декабря он уже посылал испанским республиканцам деньги на покупку и оснащение санитарных автомобилей. В том же письме к Пфайфферам, где он охарактеризовал себя как «лидера Неблагодарных», он называл свое решение уехать в Испанию делом совести. Он сожалеет, что вынужден ехать, писал Эрнест, «но невозможно сберечь счастье… спрятав его посреди нафталиновых шариков» (на самом деле именно это он и собирался сделать). «Уже давно мы с моей совестью знаем, что мне нужно ехать в Испанию». Он пытался игнорировать уколы совести, но больше не смог. Эрнест признавал, что «красные», пусть они и кажутся плохими, олицетворяют народную силу против угнетателей в Испании и против фашистов по всему миру. Еще в 1935 году, несмотря на то что он смеялся над модой на пролетарскую прозу, Эрнест восхищался знаменитым романом Андре Мальро «Удел человеческий» (1933) о неудавшейся революции 1927 года в Шанхае. Мальро уже приехал в Испанию, и Эрнест обдумывал свое понятие человека задействованного отчасти благодаря примеру Мальро (с которым у него будут сложные отношения).

В ноябре Мадрид находился на осадном положении. В этом месяце Уолтер Уинчелл рассказал в своей колонке слухов о желании Эрнеста отправиться в Испанию, и в итоге ему предложили помощь с поездкой. Газетный синдикат «Североамериканский газетный альянс» (НАНА), основанный Джоном Уилером в 1922 году, включал в себя шестьдесят американских газет, в том числе «Сан-Франциско кроникл», «Нью-Йорк таймс», «Чикаго дейли ньюз», «Лос-Анджелес таймс» и бывшего работодателя Эрнеста «Канзас-Сити стар». Сам Уилер предложил Хемингуэю убедительную сделку: ему будут платить по 500 долларов за заметку, переданную по телеграфу, и тысячу долларов за статью из 1200 слов, отправленную почтой – максимум 1000 долларов в неделю. Это был самый высокий гонорар, когда-либо предлагавшийся военному корреспонденту; другие репортеры получали по 15 или 25 долларов за сюжет.

Полин запротестовала против решения Эрнеста. Его планы уехать в Испанию на гражданскую войну корреспондентом наполняли ее тревогой; она впервые не стала поддерживать решение мужа. Сопротивление Полин не имело никакого отношения к сочувственной поддержке семьей националистов. Она просто не хотела терять мужа. И боялась, что потеряет его в кровопролитном хаосе Испании.

Скоро Полин обнаружила еще одну причину бояться, что она потеряет Эрнеста. Ее страхи были связаны с блондинкой, которую Эрнест встретил в баре на Ки-Уэсте в декабре 1936 года.

«Мы два великих человека. Мы можем потрясти мир». Именно эти слова, как признавался Хемингуэй, Марта Геллхорн сказала ему в первые дни их отношений. Конечно, и сама Марта, по мнению многих знавших ее, была талантливым от природы человеком. Она родилась в Сент-Луисе, как и Хэдли, и Полин, 8 ноября 1908 года, в семье Джорджа и Эдны (Фишель) Геллхорн, и стала третьим из четырех детей и единственной девочкой. Джордж Геллхорн был уроженец немецких земель, гинеколог, специалист по сифилису и раку. Мать Марты активно боролась за избирательное право женщин и сыграла важную роль при становлении Лиги женщин-избирательниц. Марта поступила в Брин-Мар, точно так же как Хэдли Хемингуэй, и как Хэдли не закончила колледж. Необыкновенно независимая, Марта пошла работать репортером в газету города Олбани. Здесь она познакомилась и завязала дружбу, которая продлится до конца ее жизни, со старинной подругой своей матери, Элеонорой Рузвельт, муж которой тогда был губернатором. Через полгода Марта вернулась в Сент-Луис и после безуспешных попыток получить работу в газете «Сент-Луис пост диспетч» отправилась в Европу, обменяв статью, написанную для торгового журнала «Холланд Америка лайн», на билет. В Париже Марта сменила несколько мест работы и начала писать весьма легкомысленный роман «Безумие погони» с девятнадцатилетней героиней, зарабатывая на жизнь статьями о моде. Марта никогда не входила в эмигрантские литературные круги в Париже. Летом 1930 года она увлекалась французским журналистом Бертраном де Жувенелем, который исповедовал левые взгляды и в шестнадцать лет имел роман с Колетт, второй женой своего отца (именно его она описала в образе юного любовника Шери). Бертран был женат, он станет первым женатым любовником Марты из длинной вереницы других, однако, как писала Марта несколько лет спустя подруге: «У меня было неизменное правило… Я никогда не знала жен; то же самое относилось к любой моей подруге – ее мужчина был ее». Когда роман с Жувенелем закончился, Марта вернулась в Штаты и занялась исследовательской работой вместе с Гарри Хопкинсом, архитектором «Нового курса Рузвельта» и руководителем Администрации по обеспечению работой.

После того как Марта написала книгу наполовину вымышленных портретов, которые она собрала в ходе исследовательской работы, «Беда, которую я видела», издателя ей помог найти новый друг, писатель Г. Дж. Уэллс, с которым они познакомились в Белом доме. Марта всегда отрицала, что между ней и Уэллсом был роман. Она сказала его сыну Джипу, что ее история была историей «молодой женщины, очарованной пожилым и важным джентльменом». И хотя доказательства связи в самом деле сомнительные, Уэллс оставил впечатление, будто отношения были близкими. Книга «Беда, которую я видела» была издана Уильямом Морроу в 1936 году с предисловием Уэллса и сразу получила отличные отзывы. В последнюю неделю сентября на обложке «Сатердэй ревью оф литретча» появилась гламурная фотография 28-летней писательницы.

В декабре 1936 года, после смерти доктора Геллхорна, Эдна Геллхорн, Марта и ее младший брат Альфред решили уехать на Рождество в Майами. Майами им не понравился, и они перебрались на Ки-Уэст. Позже Марта будет утверждать, что никогда не слышала об этом месте до того, как они оказались на острове. Маловероятно, чтобы кто-нибудь из друзей Эдны Геллхорн был поклонником Ки-Уэста. Впрочем, хотя Марта заявила, будто ни она, ни ее мать и брат никогда не слышали о «Неряхе Джо», в конце концов они как-то оказались в легендарном баре, логове Хемингуэя, где и увидели Эрнеста, «крупного, неряшливого мужчину в грязноватых белых шортах и рубашке» – так описывала Марта эту встречу. Он сидел в одном конце бара, пил и читал письмо. Она подошла и представилась, и Эрнест вернулся с ней к столу Геллхорнов. Скоро Эдна и Альфред ушли, а Марта с Эрнестом, глубоко погруженные в беседу, остались.

Час или два спустя пришел Чарльз Томпсон, которого Полин отправила разыскать Эрнеста и привести домой к ужину и которого они с Мартой проигнорировали. В конце концов Эрнест, представив Марту как «восторженную читательницу», попросил Чарльза передать Полин, чтобы она с Томпсонами присоединилась к нему в «Розовом саду Пенья» после ужина. И хотя Чарльз сказал, что Эрнест разговаривал с «красивой блондинкой в черном платье», а возможно, именно потому, что он сказал об этом, Полин в самом деле пришла позже в «Пенья», где были Эрнест и Марта.

Ходили слухи, будто Марта призналась подруге, что она собирается во Флориду и во что бы то ни стало «заполучит» Хемингуэя. Вполне возможно, Марта намеренно оказалась на пути Эрнеста, вплоть до того, что отправилась с матерью и братом в «Неряху Джо», про который все знали, что это любимый бар Эрнеста. Мотивы могли быть и самыми невинными: как журналистка, она была большой поклонницей Хемингуэя. Но в целом ее романтические притязания не остались незамеченными. Арчи Маклиш встретился с ней вскоре после ее знакомства с Эрнестом. Он наблюдал, как «мисс Геллхорн ведет удивительную и совершенно бесстыдную атаку на брак [Эрнеста]». Жители Ки-Уэста тоже сразу что-то заподозрили. Однако детективная работа, проведенная одним биографом, выявила, что Полин и Эрнест находились в Майами с 27 декабря до Нового года, поэтому многие красочные воспоминания следует проигнорировать.