прославляли их, прежде всего Гинденбурга, поскольку Людендорф предпочитал держаться в тени, как спасителей отечества. Правда, ставший к этому времени начальником штаба Восточного фронта, злоязычный генерал Макс Гофман, показывая гостям поля Танненберга, всякий раз говорил: «Вот здесь фельдмаршал спал перед сражением, здесь он спал после сражения, а вот здесь во время сражения»[163]. Но и Гофман не мог поколебать сложившийся миф о Гинденбурге. Фактически новое Верховное командование установило в Германии диктатуру.

Гинденбург немедленно представил военному министру, генералу Герману фон Штейну свою программу и потребовал за полгода удвоить производство легкого вооружения и боеприпасов и утроить производство орудий, пулеметов и самолетов. Все предприятия, не связанные с производством вооружений, лишались запасов сырья и топлива, а квалифицированных рабочих следовало принудительно перевести с этих предприятий в военную промышленность.

В кон. 1916 г. был принят Закон «О вспомогательной патриотической службе», по которому в военном производстве трудовая повинность стала обязательной для всех мужчин от 16 до 60 лет. Запрещалось менять место работы по своему желанию. Война со стороны Германии стала приобретать тотальный характер. Окончательно сложилась система государственного капитализма, которую видный деятель СДПГ, депутат рейхстага и главный редактор «Лейпцигской народной газеты» Пауль Ленш характеризовал как «военно-национальный социализм»[164]. Лидер национал-либеральной фракции в рейхстаге Густав Штреземан имел все основания констатировать, что «вся Германия превращается в единую военную фабрику»[165].

Однако программа Гинденбурга, которая потребовала страшного напряжения всех сил, только ускорила истощение Германии и ее экономики. Выполнение программы неизбежно должно было повлечь за собой обострение противоречий и нарастание социальной напряженности. Понимая это, Бетман-Гольвег возражал против исключительно жестких мер. Позиция канцлера привела к резкому ухудшению его отношений с Верховным командованием, которое стало требовать его отставки.

Опасения Бетман-Гольвега быстро подтвердились. В течение всего 1916 г. в Германии нарастала волна антивоенных митингов и демонстраций, происходили массовые выступления рабочих в Берлине, Бремене, Штутгарте. В этой ситуации для успокоения общества канцлер предложил провести умеренную реформу избирательной системы, но консервативно-милитаристское окружение кайзера решительно выступило против его проекта.

Более успешным было другое мероприятие правительства, объявившего в ноябре 1916 г. о создании самостоятельного польского государства из тех земель, которые входили в состав России, а теперь были заняты немецкими войсками. Это должно было поднять морально-политический престиж рейха. Однако создание, пока на словах, независимой Польши вызвало большую тревогу в Вене и негодование царского правительства. Эта мера фактически сорвала переговоры о мире с Россией, которые велись с лета 1916 г.

Силы Германии были уже на исходе, она испытывала острейший недостаток сырья и продовольствия. Неурожай картофеля в 1916 г. повлек за собой страшную «брюквенную зиму», смертность по сравнению с 1913 г. возросла на 32,3%. Тем не менее Германия все еще продолжала наращивать производство оружия и боеприпасов. Так, производство взрывчатых веществ возросло с 8 тыс. т в месяц в 1916 г. до 14 тыс. т в 1917 г.

Консерваторы и Верховное командование продолжали категорически отклонять все требования проведения внутриполитических реформ, выдвигаемые левыми либералами, социал-демократами и Центром. Отношения левых и правых политических сил перешли в стадию открытой и непримиримой конфронтации. Бетман-Гольвег, пытавшийся сгладить расхождения и примирить тех и других, потерпел неудачу и по требованию Верховного командования в июле 1917 г. был отправлен в отставку.

Вначале предполагалось назначить канцлером либо Бюлова, либо адмирала Тирпица. Но кайзеру, его окружению и Верховному командованию они казались слишком самостоятельными политическими фигурами. Поэтому канцлером стал совершенно бесцветный прусский чиновник Георг Михаэлис (1857–1936), удобная марионетка для Верховного командования, одобрившего это назначение. Военных активно поддерживала созданная пангерманцами в Кёнигсберге осенью 1917 г. крайне агрессивная аннексионистская Немецкая Отечественная партия, оплот всех реакционных политических сил.

В противовес пангерманцам левое крыло партии Центра, либералы и умеренные социал-демократы образовали Народный союз за свободу и отечество. В него вошли представители свободных и католических профсоюзов, видные либеральные деятели, ряд известных университетских профессоров. Союз требовал заключения компромиссного мира, социально-политических реформ и тесного сотрудничества с руководством СДПГ. Ближайшей же целью Союза было проведение избирательной реформы в Пруссии.

Михаэлис не сумел наладить никакого сотрудничества с парламентским большинством из либералов, Центра и социал-демократов. Уже в октябре он был заменен 75-летним графом Георгом фон Гертлингом (1883–1919), являвшимся до этого премьер-министром Баварии. Новый канцлер долгие годы играл активную роль в правом крыле партии Центра, имел большой политический опыт. Были основания полагать, что он сумеет наладить отношения с либералами и умеренными социал-демократами, от которых к этому времени откололось левое крыло, создавшее весной 1917 г. Независимую социал-демократическую партию Германии (НСДПГ) во главе с Карлом Каутским и Георгом Ледебуром. В нее на правах автономии вошла и наиболее левая революционная группа «Спартак», возникшая в начале 1916 г. Раскол социал-демократии отражал растущее недовольство немецких рабочих, требующих немедленного окончания войны. Выступления под такими лозунгами прошли весной и летом 1917 г. почти по всем промышленным городам Германии. Волнения не могло успокоить и пасхальное послание кайзера, пообещавшего после окончания войны ввести в Пруссии всеобщее и равное избирательное право. Антивоенные настроения начали проявляться в армии и особенно на флоте, неподвижно застывшем после Ютландского сражения в северогерманских гаванях.

Агония империи

Октябрьский переворот в Петрограде и выход России из войны заметно усилили антивоенные и революционные настроения в Германии. В январе 1918 г. всеобщая политическая стачка охватила основные индустриальные центры страны — Берлин, Гамбург, Бремен, Рейнско-Вестфальский район, Среднюю Германию. Свыше миллиона ее участников требовали заключения мира с Россией, амнистии политическим заключенным, отмены военной диктатуры, улучшения продовольственного снабжения. Лишь введя осадное положение, власти через посредничество правых лидеров СДПГ Эберта и Шейдемана добились прекращения стачки. После подписания Брестского мира возросли надежды на скорую победу и на Западе. Усилились аннексионистские амбиции пангерманцев, рьяно требовавших германизировать Крым и Прибалтику.

Весной и летом 1918 г. германская армия предприняла четыре отчаянных мощных наступления, чтобы разгромить англо-французские войска до прибытия в Европу главных американских сил. В ходе третьего наступления немецкие части вновь достигли берегов Марны и прошли дальше того рубежа, на котором они были остановлены в сентябре 1914 г. В Париже, на который стали падать снаряды «Больших Берт», началась паника. Но измотанные, истратившие последние резервы и обескровленные германские дивизии не могли выдержать контрудара англофранцузских армий. 8 августа союзники прорвали немецкий фронт под Амьеном, а в сентябре начали методичное наступление по всему фронту, медленно оттесняя истощенные немецкие войска, которые, несмотря на предельную усталость после пяти месяцев непрерывных боев, отходили в полном порядке, разрушая за собой мосты и дороги.

Провал наступлений вызвал сильнейшее брожение в стране. Экономика Германии трещала по всем швам, население окончательно утратило веру