Если подобное устрашение имело место, оно лишь укрепило стойкость Уотсона к давлению. Он одержал знаменитую победу 2 марта 1892 года, когда Верховный суд штата Огайо постановил, что «Стандард Ойл, Огайо» действительно контролируют доверенные лица на Бродвей, 26, и компания должна расторгнуть соглашение о доверительном управлении. Трест также обвинили в попытке монополизировать все этапы нефтяного дела. Один предприимчивый репортер поспешил на Бродвей, 26, и получил заверения, что решение ни в коей мере на трест не повлияет. Когда репортер появился на пороге Сэмюэла Додда, юрист «Стандард» был образцом вежливости: «Соглашения [о тресте] особо не требовались, – сказал он, – это был просто вопрос совести. Единственный результат этого решения – он доставит нам некоторые неудобства»5.

Эта безмятежность изучена лишь частично. Отвечая на юридические вызовы, концерн много раз восстанавливался, как некое мифическое изменчивое существо, которое способно на бесконечные метаморфозы, ускользая от законодателей. Несколько лет Додд и Рокфеллер изучали возможные варианты действий, в случае если антимонопольный иск приведет к роспуску треста. Они выделили закон Нью-Джерси 1889 года, позволявший акционерным обществам, расположенным в штате, держать акции в других обществах. Это революционное событие открывало возможности создания холдинговых компаний, действующих по всей стране, и предоставляло важный аварийный выход для обороняющихся трестов. В результате «Стандард Ойл» спокойно приняла решение Огайо 1892 года, не столько как смертельную угрозу, сколько как возможность предпринять давно запоздалую реорганизацию.

Несколько дней руководители «Стандард» старались понять, как лучше выполнить постановление. Они осознавали, что, если ничего не предпринять, прокурор Нью-Йорка подаст антимонопольный иск. 10 марта 1892 года, через неделю после решения штата Огайо, Сэмюэл Додд объявил о роспуске треста. На следующий день всем держателям сертификатов треста «Стандард Ойл» были отправлены уведомления о собрании 21 марта и приглашение обменять сертификаты на пропорциональное число акций двадцати входящих в трест компаний. Распределение власти, денег и дивидендов внутри империи «Стандард Ойл» оставалось в точности без изменений, и этот искусный маневр скопируют другие фирмы, измученные антимонопольными законами.

Как держатель двухсот пятидесяти шести тысяч восьмисот пятидесяти четырех из выпущенных девятисот семидесяти двух тысяч пятисот акций треста «Стандард Ойл», Джон Д. Рокфеллер председательствовал на собрании 21 марта. В зал, вмещающий двести человек, набилось триста, но мероприятие прошло быстро и по-деловому; решение о роспуске треста анонимным голосованием было предрешенным финалом. Хотя Рокфеллера назначили одним из восьми ответственных за ликвидацию лиц, он только оправился от срыва и хотел переложить груз реорганизации на коллег. Ему удалось избежать этого сурового испытания, так как процесс оказался связан со многими спорами. Мелкие акционеры отказались менять сертификаты треста на акции, с которых не шли дивиденды, и их нельзя было продать на любом вторичном рынке. В глазах обличителей «Стандард», обмен подозрительно затянулся.

Благодаря изменениям в законодательстве штата Нью-Джерси о регистрации, «Стандард Ойл» в Нью-Джерси заняла уникальное место в трансформировавшейся компании. Теперь она называлась «Стандард Ойл (Нью-Джерси)» и выкупила целиком или частично огромные пакеты акций в других компаниях «Стандард» и таким образом легально держала акции объектов от одного побережья до другого, выполняя роль и действующей, и холдинговой компании. «Стандард» в Нью-Йорке получила в реорганизации и новый статус, с которого начался семилетний период так называемых Держателей интересов «Стандард Ойл».

Обновления 1892 года были в основном закулисной игрой, фарсом для успокоения судов. Исполнительный комитет на Бродвей, 26, формально распустили, но его члены всего лишь лишились титулов и вскоре при помощи изящной юридической уловки превратились в президентов двадцати дочерних компаний. На внутреннем жаргоне «Стандард» их теперь называли «джентльмены наверху» или «джентльмены из Кабинета 1400». Места за обеденным столом распределялись, как и раньше, а Рокфеллер и его избранный круг сохранили те же абсолютные полномочия. Семнадцать акционеров – физических лиц, почти все руководители «Стандард Ойл» или члены их семей, держали контрольные пакеты двадцати компаний и выбирали их директоров. Юридические ухищрения раздражали законодателей, чувствовавших, что концерн слишком огромен, слишком скользкий и неуловимый и его нельзя укротить или призвать к ответу.

В 1892 году главную угрозу компании «Стандард Ойл» ее директоры видели в старении ее руководства. У руля организации все еще стояли те же отважные люди, которые встали у штурвала в 1870-х годах, и теперь они умирали или уходили от дел. Вероятно, сигнал тревоги прозвучал, когда удалиться на покой решил Рокфеллер, хотя его уход был временно отложен из-за паники 1893 года. Экономический кризис показал, что он не столько руководитель «Стандард Ойл», сколько верховная власть, наделенная ресурсами, не уступающими ресурсам правительства. Однако он продолжал держаться в тени, призрачной фигурой, невидимой, но ощутимой.

* * *

Депрессия заявила о себе крушением рынка акций в июне 1893 года и длилась так мучительно долго, а бедственное положение казалось таким тяжелым и беспросветным, что историки экономики назвали ее Великой депрессией, пока этот титул не перехватили 1930-е годы. За тревожное лето 1893 года разорились железнодорожные компании «Эри» и Северная тихоокеанская, за ними последовали многие другие, распухшие от долгов и афер. Массовая безработица обострила классовые противоречия в стране. Годом ранее на металлургическом заводе в Хомстеде, штат Пенсильвания, произошло кровавое столкновение, Генри Клэй Фрик приказал детективам Пинкертона стрелять в рабочих – Джон Д. в ответ на этот шаг послал воодушевляющую поздравительную телеграмму. Жестокость корпораций спровоцировала призывы от новой Популистской партии о прогрессивном подоходном налоге, государственном владении железнодорожными и телеграфными компаниями и более прочных гарантиях профсоюзам. Рокфеллер стоял одним из первых в списках страшилищ, которых регулярно ругали популисты, и по легенде начал спать с револьвером у кровати. По мере того как страна все больше разделялась на два лагеря, многие задавались вопросом, не слишком ли дорого Америка заплатила за индустриализацию, которая так быстро превратила ее из аграрного общества в мировую экономическую державу.

К началу 1894 года экономический спад потопил шестьсот ненадежных банков, и в воздухе нависла почти ощутимая угроза восстания, в связи с чем финансовый журналист Александер Дана Нойес заметил, что «в некоторые периоды волнения рабочих, казалось, достигали пропорций анархии»6. Весной 1894 года генерал Джейкоб Кокси из штата Огайо повел свою истрепанную армию Содружества Христа в обреченный марш на Вашингтон, умолять Конгресс о законодательной помощи. Два месяца спустя рабочие «Пуллман Палас кар компани» забастовали против массовых увольнений и урезания зарплат, что вызвало забастовку солидарности Американского железнодорожного союза во главе с Юджином В. Дебсом. Президент Кливленд отправил войска в Чикаго, Дебса арестовали, а семерых бастующих застрелили. Все отчаяние, накопившееся в ходе быстрых перемен конца XIX века, нашло выход в спонтанном, часто яростном протесте.