К разочарованию критиков, «Стандард Ойл» и другие тресты неплохо переносили долгий спад. Спрос на осветительное масло и смазочные вещества – теперь предметы первой необходимости – оставался высоким, и в результате, пока все затянули пояса, «Стандард Ойл» процветала. Тем временем неподалеку проявился новый источник будущих доходов. В начале 1880-х годов Готтлиб Даймлер прицепил легкие бензиновые двигатели к двух– и трехколесным велосипедам и другим средствам передвижения, и в результате экспериментов появился автомобиль, тогда как другой немецкий изобретатель, Карл Бенц, в 1886 году запатентовал трехколесный автомобиль с одноцилиндровым двигателем. В 1892 году с их первым автомобилем возились братья Дьюри. Издалека распознав фантастический рынок, «Стандард Ойл» отправила представителя на испытания нового бензинового двигателя для уличного транспорта. В следующем году Генри Форд протестировал двухцилиндровый автомобиль, разгонявшийся до тридцати миль в час, и воскресил страхи, что существующих запасов нефти может не хватить – беспокойство немного улеглось в 1890-х годах, когда нашли нефть в Лос-Анджелесе и в других местах Калифорнии. Бум на Западном побережье оказался столь примечателен, что вскоре оттуда пришло больше нефти, чем со старых месторождений в Пенсильвании и Огайо, сформировавших основу богатства Рокфеллера. Наступление эпохи автомобиля стало для «Стандард Ойл» подарком судьбы, так как чем больше в Америке светило электрических ламп, тем все дальше приходилось отправлять керосин в сельские места без доступа к электроэнергии.

«Стандард Ойл» вновь сумела в тяжелые времена расширить зону своего влияния. Несколько лет трест внимательно наблюдал за деятельностью питтсбургской семьи Меллон, и у Арчболда имелось четкое указание Рокфеллера хватать любой их объект, какой появится на рынке. Меллоны выдвигались, как тревожная угроза на рынке экспорта, и Рокфеллер опасался, что они заключат союз с Ротшильдами. Меллоны, заняв много денег под недвижимость в Питтсбурге для строительства своей расцветающей нефтяной империи, в августе 1895 года были вынуждены продать «Кресцент Пайп лайн компани» и другие объекты «Стандард» – нежданная удача, принесшая четырнадцать тысяч акров (ок. 5665 га) и сто тридцать пять добывающих скважин. Теперь казалось, что «Стандард Ойл» владеет всей промышленностью, с потрохами. Когда Ассоциация геодезии объявила о планах измерить землю, «Уорлд» предположила, что данные «позволят «Стандард Ойл траст» и другим трестам узнать точные размеры своей собственности»7.

Через некоторое время ко всеобщему изумлению независимые производители, потерпев столько злополучных поражений, в последний раз сплотились, и их набег на трест завершился успехом. Объединившись в «Продьюсерз энд рефайнерз ойл компани», тысяча владельцев скважин договорились поставлять сырую нефть пятнадцати независимым переработчикам, связанным новой сетью местных трубопроводов. Осенью 1892 года Льюис Эмери-младший, вечный бич «Стандард», создал «Юнайтед Стейтс пайп лайн», обещавшую дать мятежникам жизненно важную трубу к побережью. Людям Эмери, прокладывающим трубу, приходилось отбиваться от диких угроз железнодорожных компаний; локомотивы проносились и обдавали их горячим паром, кипящей водой и тлеющими углями. Несмотря на помехи, независимая нефть потекла в 1893 году. Изменив тактику, трест резко понизил цены на керосин – нешуточный фокус в период роста цен на сырую нефть. Прижатые падением рентабельности, три крупных независимых нефтеперерабатывающих завода подчинились главенству треста, но «Продьюсерз энд рефайнерз ойл компани» чудесным образом выжила. В 1895 году, осознав, что Рокфеллер уязвим, и, осмелев, тридцать независимых перегонщиков объединились в «Пьюр ойл компани» – первый жизнеспособный внутренний конкурент «Стандард Ойл». Чтобы сохранить автономность, они собрали половину своих акций с правом голоса в руках пяти человек, поклявшихся вовек держать их свободными от влияния «Стандард». Таким образом, за несколько лет до того как представители федерального правительства мобилизовались, чтобы разбить монополию Рокфеллера, на рынке уже укоренилась серьезная конкуренция.

* * *

Но потери 1890-х годов не нанесли Рокфеллеру вреда. Теперь его богатство обладало качеством самовозобновления. Занимался ли он садом, ел или просто лежал в кровати, его обильные сбережения с каждым часом тихо росли. Он получал около трех миллионов долларов ежегодно в дивидендах «Стандард Ойл» (более пятидесяти миллионов в долларах 1996 года) и перенаправлял их в огромное портфолио внешних инвестиций, которые его самого превратили в холдинговую компанию. Теперь двадцать четыре миллиона долларов были вложены вне нефтегазового бизнеса, он держал значительные доли капитала в шестнадцати железнодорожных компаниях, девяти фирмах недвижимости, шести сталелитейных и шести пароходных компаниях, девяти банках и финансовых домах и даже в двух апельсиновых садах.

Устойчивость нефтяного треста в депрессию 1890-х года, его проверенный иммунитет к колебаниям рынка радовали Рокфеллера, он приписывал это крупным денежным резервам «Стандард» и ее консервативной политике дивидендов. Паника, казалось, неопровержимо доказала Рокфеллеру, что корпорация превосходит беспощадную конкуренцию. Он мог позволить себе роскошь по-доброму поучать в разгар трудовых конфликтов в других отраслях промышленности. «Мы сумели удержать устойчивость так, что нашим рабочим повезло получить свои деньги, хотя в других концернах многие оказались вынуждены уйти и остались без куска хлеба, – сказал он позже Уильяму О. Инглису. – Мы радовались, что можем смотреть на счастливые лица наших рабочих в эти опасные времена и выдавать им заработанные ими деньги»8.

С начала 1880-х годов «Стандард Ойл» была самофинансируемой, всегда ликвидной и свободной от плена банкиров Уолл-стрит. В результате ни одна другая корпорация не являлась столь бесстрашной и независимой. Рокфеллер с особой гордостью заявлял, что в отличие от других трестов ему не нужен какой-нибудь Дж. П. Морган, чтобы создать концерн. «Стандард Ойл» предвосхитила главный элемент экономики ХХ века: тенденцию сложных, располагающих деньгами корпораций перерастать своих банкиров и становиться полноправными гигантами финансовых услуг. По тонкому наблюдению журналиста Джона Муди: «Трест «Стандард Ойл» на самом деле являлся банком самых гигантских размеров – банком внутри отрасли, финансирующим отрасль против всей конкуренции и постоянно ссуживающим крупные суммы нуждающимся заемщикам под высококлассное обеспечение, в точности, как делали другие крупные банки»9.

Роль главного банкира для подконтрольных компаний выполняла «Стандард Ойл» в Нью-Йорке, управляя, вероятно, самым колоссальным денежным потоком за все время американской промышленности. Чтобы максимально увеличить преимущество над Уолл-стрит, она разбросала гигантские балансы по многим банкам; одна организация «Стандард Ойл», «Нэшнл транзит компани», иногда держала до сорока миллионов долларов на депозите. «Стандард Ойл», Нью-Йорк, также давала крупные займы банкам, брокерским домам, железнодорожным и сталелитейным компаниям. Обладая такими деньгами, «Стандард Ойл» могла вершить судьбы домов Уолл-стрит, а те могли с ней не считаться на свой страх и риск. Директоры «Стандард» зачастую брали огромные займы у треста. На пороге паники 1893 года Джон Д. имел задолженность в миллион триста шестьдесят тысяч долларов, а его брат Уильям был должен восемьсот шестьдесят пять тысяч долларов.