я уже говорил, за последнее время в батарею стали являться в большом количестве добровольцы, многие – родственники уже служивших у меня людей. Количество чинов сильно росло, а потому, пополнив орудийный расчет, я принялся за формирование команды телефонистов и пеших разведчиков. Телефонисты были нужны в большом количестве, так как их служба требует большого напряжения, я к ним был очень требователен, а потому для отдыха им необходима была смена. Пешие разведчики несли дежурство на наблюдательном пункте, кроме того, необходимо было иметь несколько человек для охраны наблюдателей или захвата одновременно с пехотой имущества, оставляемого при отступлении красными. К несчастью, мне до самого конца не удалось вполне осуществить этот план за неимением офицеров, могущих этим специально заняться.

Ночью красные неожиданной ночной атакой заняли деревню Ильеши. Семеновский полк сильно пострадал. Как мне писал Навроцкий, почти весь 1-й батальон уничтожен, и он сам потерял три четверти своей команды. За последний месяц семеновцы сильно пострадали (16 офицеров, 300 солдат убитыми и ранеными). Теперь стало ясно, что красные попытаются использовать выдвинутое положение Княжева для атаки его со стороны Лаговиц или прямо по дороге Ильеши— Княжево. Перебежчики подтверждали это предположение. И действительно, все последующие дни прошли в ожидании или отбитии атак красных из этого направления: все пространство от Лаговиц до северной окраины Княжева покрыто мелкими кустами, этим кустарником красные и подходили, но благодаря энергии команды разведчиков, которые неизменно этими же кустами обходили цепи красных и фланговым огнем рассеивали их, противник ни разу не доходил до Княжева. Каждый день брались пулеметы и пленные. Все это время красные обстреливали с двух направлений деревню и, наконец, окончательно ее выжгли. Особенно доставалось нашему концу, так как после бегства телефонистов положение моего наблюдательного пункта не было тайной для красных. В один из таких обстрелов, во время дежурства Яницкого, наш наблюдательный пункт был перенесен на другое место. Этот поступок, не имевший достаточно оснований, заставил меня окончательно отказаться от попыток извлечь из Яницкого пользу как из строевого офицера, и я назначил его заведующим хозяйством. В конце концов и наш сарай, куда я снова перебрался, сгорел, и нам пришлось перекочевать прямо в поле. Безрезультатно атаковывая левый фланг нашего участка у Княжева, красные на правом фланге тоже переходили в наступление и заняли деревни Сирковицы и Ляпицы, но дальше пока не пытались продвигаться. Для восстановления положения на правом фланге 12 июля ревельцы должны были перейти в наступление и вернуть потерянные деревни. Нам было в этот день приказано демонстрировать активность на нашем участке, высылать разведчиков и попытаться захватить контрольных пленных. Артиллерийская демонстрация была непродолжительна, так как секретная телефонограмма предупредила командиров батарей, что снаряды в армии на исходе и отпуск их, до прибытия транспортов из Англии, будет минимальный. Атака на Аяпицы и Сирковицы удалась вполне. 13 июля была произведена перегруппировка артиллерии.

Конная батарея перешла на правый участок, вследствие порчи орудия у меня и в Конной, оба остающиеся целыми были переданы в Конную, люди же моего второго взвода должны были перейти в Молосковицы, куда приходил 2-орудийный взвод образца 1900 года с поручиком Каратаевым.

Неприятности с присоединением ко мне второго взвода все продолжались. На мой рапорт из Волосова полковник Афанасьев ответил, что примет все меры для окончательного присоединения взвода, а пока приказывает действовать так, как будто взвод присоединен, не обращая внимания на заявления командира Ревельского полка, так как скоро последний получит бригаду и тогда вопрос сам собою уладится. Я со своей стороны настаивал на необходимости вопрос этот выяснить и определить, указывая на то, что командовать батареей при таких условиях становится совершенно невозможно. Посланный мною, по приказанию Голенкина, для принятия взвода прибывший 9 июля подпоручик Айон211 доложил мне, что командир Ревельского полка не допустил его до взвода. В результате, по распоряжению штаба корпуса, штабс-капитан Квятковский был арестован и препровожден на станцию Веймарн. Вся эта история показывает, насколько несовершенной была организация нашей армии. Генерал Родзянко дает будто бы обещание, противоречащее приказу штаба корпуса, командир полка просто отказывается исполнять этот приказ. В результате генерал Ижевский нисколько не пострадал от всей этой истории, а был арестован штабс-капитан Квятковский, положение которого было действительно глупое: он получает приказания своего артиллерийского начальства, которые командир полка требует не исполнять.

В это время армия наша развивалась и росла. На станции Молосковицы формировался штаб 3-й дивизии, начальником которой был назначен полковник Ветренко, начальником штаба ротмистр Голубев, начальником оперативного отделения капитан Неклюдов212 (бывший командир Красной Горки). В состав дивизии входили 53-й Волынский полк и два только что сформированных: Красногорский из офицеров и солдат гарнизона Красной Горки и Вятский, 1-я рота которого была переименована из Врудской комендантской команды. Через некоторое время к дивизии был присоединен отряд капитана Данилова, переименованный в Темницкий батальон. Артиллерия была сведена в два дивизиона, моя батарея вошла в состав 2-го дивизиона под названием 1-й батареи, 2-й батареей командовал штабс-капитан Тенно, 3-й – капитан Иванов213.

Последние дни нашего стояния в Княжеве прошли спокойно, противник не показывался. Одной из характерных черт этой войны являлось отсутствие постоянного соприкосновения с противником. Только перед попытками наступления или атак красные появлялись на опушке леса, в остальное время на фронте была полная тишина, настолько, что мы свободно гуляли за собственной проволокой и собирали землянику, которой в этом году был большой урожай. Например, в день, назначенный для демонстрации (12 июля), наши разведчики свободно доходили до деревни Муромицы, расположенной в версте от Княжева. Вообще, война сводилась к занятию населенных пунктов. Это обусловливалось отчасти лесистой местностью, так как лишь около деревень были пространства, очищенные от деревьев и дававшие свободный обстрел, а дома давали приют солдатам.

16 июля выяснилось движение красных по правому берегу реки Луги. Легко преодолев сопротивление немногочисленных частей 1-й дивизии, красные решительно наступали и заняли уже Сабек (на слиянии рек Луги и Сабы), дальше движение обозначилось по направлению мызы Ивановской (имение семьи Таптыковых). Это движение было нам крайне опасно, так как разрезало армию на две части и, кроме того, создавало угрозу Ямбургу. К счастью, к этому времени в Ямбург прибыли первые эшелоны отрядов светлейшего князя Ливена. Немедленно они были переправлены на станцию Веймарн и посланы для ликвидации прорыва в южном направлении. Отряды эти были сформированы и навербованы князем Ливеном в Курляндии.

Некоторые роты были сплошь офицерские, они были вооружены Германией, с ними шла батарея, был броневик «Россия». Одетые немцами и выправленные по-немецки, они представляли резкий контраст