Несколько шелковистых, черных как смоль прядей выбились из-под тугого кожаного ремешка, стягивающего хвост. Шеннон захотелось распустить волосы Рика, но она не решилась.

— О чем ты думаешь, Шеннон?

— Ни о чем. Просто играю с твоими волосами.

— Я понимаю, это действительно недостаток. — Голос Рика звучал сдержанно.

— На самом деле, — Шеннон захотелось успокоить его, — я думаю о том, что мне хочется развязать твой хвост.

Рик удивленно поднял брови:

— Так развяжи.

— Разве ты не уходишь?

— А ты этого хочешь? — спросил Рик осторожно.

— Не знаю. Со мной раньше такого не было.

— Ты хочешь, чтобы я ушел? Если хочешь, я уйду.

— Я… я думаю, ничего страшного не случится, если ты останешься еще ненадолго.

Рик усмехнулся. Потом потянулся за чем-то. Когда он снова лег, в его руке была роза. Он провел цветком по лбу Шеннон, затем вдоль носа, затем дотронулся до губ и дальше, вниз по подбородку и шее…

Роза коснулась груди. Тело Шеннон загорелось страстью с новой силой. Она сделала глубокий вдох.

— Вот что случится.

— Оставайся, — выдохнула Шеннон, чувствуя, как нежные лепестки касаются ее между ног.

Прошло две недели, но Шеннон все еще не надоела ему. Рик в изнеможении опускался на ее шикарное обнаженное тело задыхающийся, обессиленный, но не удовлетворенный. По крайней мере его жажда обладать Шеннон не становилась слабее. На самом деле чем больше они занимались любовью, тем больше он ее хотел.

Тем больше он хотел от нее.

Такое было с ним в первый раз. Он не считал это достойной уважения чертой, но ему всегда довольно быстро становилось скучно с женщинами, с которыми он встречался. С Шеннон все было по-другому. Она не только не наскучила ему, но и продолжала вызывать любопытство. За две недели они спали вместе почти каждую ночь, но Рик все еще почти ничего о ней не знал. Она, казалось, совершенно не хотела что-либо о себе рассказывать. И как ни странно, это начинало беспокоить Рика.

Он приподнялся на локтях и посмотрел на Шеннон. Что-то в его груди зашевелилось от ее довольной улыбки.

— Знаешь, ты потрясающая женщина.

Шеннон гортанно засмеялась:

— Рада это слышать. Взаимно.

Рик наклонился и стал ласкать ее грудь губами и языком. Шеннон тихонько заурчала, ее тело выгнулось. Их главной проблемой за эти две недели было найти время между моментами близости, чтобы сменить презервативы. Если бы не это, Рик вообще не покидал бы ее тесное влажное тепло. Желание Шеннон просыпалось заново сразу после оргазма. Эта женщина делала Рика ненасытным.

Ее пальцы гладили его волосы, а губы приблизились к его груди. Восторженные вздохи Шеннон заставляли Рика вновь с безумной силой хотеть ее, найти в ней сладкое избавление от сжигавшего его томления. Но ему нужно было заботиться о предохранении. Рик неохотно оторвался от груди Шеннон и отодвинулся в сторону. В это время к нему снова вернулась способность рационально мыслить, и он понял, что первый раз в жизни ему захотелось не только овладеть женщиной, но и просто поговорить с ней.

Он поцеловал ее висок, погладил лицо кончиками пальцев. Для невероятно сексуальной, страстной женщины у нее были обманчиво ангельские черты лица. Сейчас она выглядела как чистая, непорочная дева.

Если не обращать внимания на ее бесстыдную наготу.

И это особенно нравилось Рику. Шеннон понимала, что он обожал ее тело, и знала, что делать, чтобы довести Рика до безумия. Сочетание невинности в глазах и развратной похоти ее рук сводили его с ума.

Рик постоянно думал о ней, считал минуты до того момента, когда наконец сможет броситься к ней, целовать ее губы, раздеть ее и погрузиться в состояние безудержного блаженства.

Ее огромные глаза светились от удовольствия, когда он дотрагивался до Шеннон. А он мог делать это бесконечно.

Пальцы Рика гладили ее плечо.

— Расскажи мне о твоей семье.

Шеннон посмотрела на него, и в ее взгляде была осторожность.

— Зачем?

— Просто интересно. Мне пришло в голову, что я совсем ничего о тебе не знаю.

— Ты знаешь самое важное. — В ее голосе звучало сомнение.

— Что именно?

— Ты знаешь… как доставить мне удовольствие.

Рик засмеялся, но это далось ему с трудом.

— Понятно.

Шеннон высвободилась из его рук и накинула простыню. Ее внезапная стеснительность была ему неприятна. С чего бы ей что-то от него прятать?

— Я хочу сказать, — быстро заговорила Шеннон, поняв по выражению его лица, что что-то не так, — мы же не встречаемся, ты не ухаживаешь за мной. Мы эту стадию пропустили.

— А… — Вежливость и скука в его голосе должны были изображать безразличие. — А что же мы делаем?

Шеннон нервно засмеялась:

— Ну, у нас… связь.

— Это значит, что нам нельзя узнать друг друга получше?

— Я хочу пить. А ты выпьешь чего-нибудь?

— Нет.

Шеннон спрыгнула с кровати и накинула халат.

— Ну, тогда я налью себе содовой.

Оттолкнув смятые простыни, Рик встал и, как был, обнаженный, пошел за ней на кухню. Шеннон наливала колу в стакан со льдом.

— Хочется понять, что здесь за правила, милая. Ты говоришь, что нас связывает только секс, а наши души и наши личные дела — темы запрещенные?

Шеннон сделала большой глоток, явно чтобы выиграть время. Вытерев губы бумажной салфеткой, она произнесла:

— Может, так лучше? Меньше будет сложностей, когда все закончится.

— Как скажешь, — огрызнулся Рик.

— Ты сердишься?

— Нет, — толком не понимая, что его так разозлило, Рик развернулся и вышел.

— Рик, — окликнула Шеннон. Он услышал, как она бежит за ним.

Рик быстро вошел в спальню, подобрал с пола джинсы, выдернул трусы и надел их, не поднимая головы, хотя и знал, что Шеннон стояла и смотрела на него.

— Ты уходишь?

— Да.

— Почему?

Рик рывком натянул джинсы.

— Я устал от таких отношений.

— Устал? От меня?

Молния на джинсах никак не застегивалась. Подняв голову, Рик увидел боль в глазах Шеннон. Почему это, интересно, она чувствует боль? Она же сама только что заявила, что ничего, кроме его тела, ее не интересует. И теперь ей больно? Что ж, по крайней мере это было честно. Шеннон никогда не претендовала на что-либо большее, чем сексуальные отношения. И до этого момента Рик был этим доволен. Черт, да он был на седьмом небе. Не многим мужчинам представляется возможность удовлетворять физические потребности и не предлагать взамен душу.