Мастерская фотографа значительно отличалась от маминоймастерской. Здесь не было «верхнего света» – стеклянной крыши. Обычная квартирав старом доме, только перегородки сломаны. Одна очень большая комната с массойаппаратуры. Одна стена затянута белой тканью, а половина другой – черной.Кухонька с двухконфорочной газовой плитой совсем крохотная.

– Лидия Павловна, может, хоть чайку выпьете или кофе?

– Да, пожалуй, чашку кофе выпью.

Гошка с наслаждением съел яичницу и выпил чаю с бутербродом.После такого завтрака Наташа показалась ему вполне симпатичной и нисколько неподозрительной.

И Лидия Павловна, по-видимому, успокоилась.

Если сын вчера звонил из Люксембурга…

– Наташа, у меня к тебе просьба: если Толя ещепозвонит, попроси его, чтобы обязательно позвонил мне.

– Хорошо. Я вообще не понимаю, как он мог вас непредупредить. Тоже мне, сын называется. Мать тут с ума сходит, а он… Простобезобразие.

– Да, черт знает что! Раньше с ним такого не бывало.Может, у него какие-то неприятности?

– Неприятности? Да нет, я бы знала. Наоборот – онполучил премию очень престижного голландского журнала…

– Да, это я знаю. Наташа, а все-таки почему ты взялаотпуск? Ноябрь – не самый лучший месяц для отдыха.

– Это смотря где отдыхать… – загадочно улыбнуласьНаташа.

– И где же ты думаешь отдыхать?

– В Египте. На Красном море. Говорят, там сказочнаякрасота.

– Ты одна туда едешь, без Толи?

– Я еду с подругой. А Толи ведь нет, да он и не любитнормально отдыхать.

– И когда же ты едешь?

– Завтра.

– А когда возвращается Толя?

– Через неделю. Вообще-то вы меня тут случайно застали.Я вчера вечером зашла сюда взять кое-что из вещей, но вдруг мне так захотелосьспать, что я осталась, не поехала к себе.

– Кстати, Наташенька, дай-ка мне на всякий случай свойдомашний телефон, а то столько лишних волнений, я ведь уже хотела в милициюобратиться.

В глазах Наташи мелькнуло смятение.

– Зачем в милицию?

– Как зачем? У меня сын пропал!

– Да-да, я понимаю…

– Да, кстати, а ты случайно не знаешь Толиного телефонав Люксембурге?

– Нет, он не сказал.

– Ив какой гостинице остановился, ты тоже не знаешь?

– Нет, он же не сидит на одном месте.

Вчера был в Люксембурге, потом собирался в Голландию…

– Значит, если он сегодня не позвонит, то я и не сумеюс ним поговорить? Это плохо, очень плохо.

– Лидия Павловна, не огорчайтесь, может, он и самсообразит вам позвонить. Да, конечно, обязательно позвонит. Как я уеду, он ипозвонит.

– Наташа, я одного в толк не возьму: это что же,внезапная какая-то поездка?

– Внезапная? Да-да, именно внезапная!

Потому-то так все и вышло. Он собрался в одночасье, и вот…

– А что же такое случилось?

– Ну, я точно не знаю, просто он на днях пришел исказал, что ему срочно надо уехать.

Вот и все. Вы не сердитесь, Лидия Павловна, и не волнуйтесь.Все нормально, Толя жив-здоров.

– Что ж, хорошо, что все прояснилось.

Ну, Гоша, пойдем, что ли?

– Да-да, пойдемте. Спасибо, все было оченьвкусно, – благовоспитанно произнес Гошка, поднимаясь из-за стола.

Когда они с Лидией Павловной вышли на улицу, она спросила:

– Ну и что ты обо всем этом думаешь?

– Не знаю. Странно как-то…

– Да уж, более чем странно. Но, в конце концов, всякоебывает. Бумажник у Толи могли выкрасть. Заграничный паспорт, скорее всего,лежал у него в другом месте или просто был в посольстве на оформлении.

– Наверное.

– Гоша, ты ей не поверил, да?

– Почему? Просто мне показалось, что не стоит говоритьпро бумажник. Тогда слишком многое пришлось бы объяснять. А так я просто вашзнакомый, вы меня на всякий случай с собой взяли, вот и все.

Лидия Павловна вдруг остановилась, достала из сумочкисигареты и закурила.

– Постой, Гоша, я покурю.

Гошка заметил, что руки ее при этом дрожали.

– Знаешь, у меня какое-то странное чувство… Что-то тутне так.

Гошка молчал. А что на это скажешь?

– Понимаешь, не похоже это на Толю – вот так сорваться,ни слова не сказав, и даже оттуда не позвонить. Он знает, что я за неговолнуюсь, и по мере возможности старается меня щадить.

– Но, может быть, ему что-то угрожало и он уехал,никому ничего не сказав?

– И звонит ей, а мне нет?

– Вдруг он ей тоже не звонил, а она сказала это, просточтобы вас успокоить?

– Да, это возможно.

– Ну вот видите…

– И все-таки что-то тут не так! Я не успокоюсь, пока неуслышу его голос. Сама.

Своими ушами.

– Но если он не может позвонить, если это опасно? Вдругваш телефон прослушивается?

Или по крайней мере он это предполагает?

– Послушай, Гошенька, ты сказал, что Леша следит за темтипом?

– Да.

– Один?

– Нет, с одной девочкой. А что?

– Я боюсь. Боюсь за вас. Если Толя в безопасности, товы… Вы не должны рисковать. Ни в коем случае. Бросайте-ка это все.

Я не могу допустить, чтобы с вами что-то случилось из-засовершенно чужого вам человека, который к тому же ведет себя столь странно. Он,конечно, мой сын, но…

– Лидия Павловна, вы сами-то верите, что ваш сын заграницей?

– А ты не веришь?

– Я не знаю, – честно признался Гошка.

– Вот и я не знаю Хотя… Не такое уж чудовище Наталья,чтобы так врать и собираться на курорт, когда… когда… Постой, я сейчассообразила… У меня есть старый приятель, генерал, очень важная шишка…

– И что?

– А то, что я попрошу его выяснить, проходил ли Толячерез таможню в Шереметьеве.

– Здорово! – обрадовался Гошка. – А он не могна поезде уехать?

– На поезде? Исключено! Он в принципе не признаетпоездов! Он даже в Петербург всегда только на самолете летает.

Дома, вопреки ожиданиям, Гошка застал маму. И она почему-тобыла не в лучшем расположении духа.