– Не знаю, но узнать, думаю, несложно.

– А выдраться сумеешь?

– Придумаю что-нибудь. А ты?

– Без проблем.

– Да… Лех, а ведь, скорее всего, к нам это отношения неимеет.

– Как это не имеет? Сам же говорил, что он преступник.Пусть даже тут совсем другое преступление… В прошлый раз он вышел сухим изводы, а теперь уж – дудки! Мы его не так, так сяк подловим. Тем более тот тип,которому он звонил, похоже, сваливает, он же сказал – завтра скажу тебе«Прощай!».

Одним словом, в Мичуринец ехать надо.

– Ладно, поедем. Только вот как быть с девчонками?

– А чего? Ксюха, наверное, не сможет, у нее бабказаболела, а у Сашки с Манькой мама в Москве, она их с утра не отпустит.

Так что вдвоем двинем. Оно и лучше, между прочим, без бабья.

Гошка придерживался другого мнения, но счел за благопромолчать.

– Только ты им ничего не рассказывай, ладно? –сказал Леха на прощание.

– Про что?

– Про наши планы, про Мичуринец. А то им обидно будет.Все остальное расписывай как угодно. Про Яковоапостольский переулок, про крутуюфирму, про колеса…

– Ладно, там видно будет. Пока, Леха.

– Пока! Созвонимся.

Мамы дома не было. Гошка в одиночестве съел две тарелкиборща и глубоко задумался. Что сказать завтра маме? Ему ведь придется выйти издому рано. Черт, надо же выяснить, где этот Мичуринец. Ксюхе, что ли,позвонить? Да нет, нельзя. И Саше с Манькой тоже. Остается Никита. Кстати, надоузнать, как он там. Не долго думая, он набрал номер. Трубку взяла тетя, ОльгаАлександровна, Никитина мама.

– Оль, привет, как там Никитка?

– Привет, Гошка, ничего, получше немного А ты чегозвонишь?

– Как это чего? – возмутился Гошка. – Он жемне не чужой, Никитка. Как-никак двоюродный брат, и к тому же друг!

– Значит, просто интересуешься его здоровьем?

– Ну да. И хотелось бы с ним поболтать.

Можно?

– Так и быть. Только недолго, он все-таки болен.

– Есть, ваша честь!

– Гошка, привет! – обрадовался Никита. – Ятебе сегодня звонил, но ты куда-то усвистел.

– Да, было дело. Слушай, Никит, ты случайно не знаешь, покакой дороге станция Мичуринец?

– Мичуринец? А тебе зачем?

– Надо!

– По Киевской.

– Точно?

– Точно! Переделкино знаешь? А Мичуринец как разследующая.

– Блеск! Спасибо, Никитос!

– Гошка, вы там опять что-то расследуете?

– Есть немножко!

– Блин! А я тут валяюсь! Гошка, расскажи, хотя бы вдвух словах, – взмолился Никита.

– В двух словах не получится, а Оля…

– Не страшно, к ней сейчас аспирантка пришла, и потом,если говорить будешь ты, то это ее не взволнует. Она следит, чтобы я поменьше горлонапрягал.

– Понял. Тогда слушай…

– Да, история, – произнес Никита, выслушавдвоюродного брата. – А вы, значит, с Лехой народные мстители?

– Чего? – не понял Гошка.

– Народные мстители, говорю! Надо не надо, все равнопопретесь в Мичуринец плохого дяденьку на чистую воду выводить?

– Ну ты что! – огорчился Гошка. – Откуда мыможем знать, надо нам это или нет.

Поедем, посмотрим, послушаем, что там такое. Если речьпойдет про рассаду или, допустим, семена, так фиг с ним. Только я не думаю, чторади такого дела люди в автомат звонить ходят.

– А если у него телефона нет?

– Может, и нет, зато мобильный есть. Но он предпочитаетавтомат.

– Ну и дурак.

– Понятное дело, дурак! – обрадовалсяГошка. – Еще какой дурак! В прошлый раз благодаря его дури мы столько узнали,и вот теперь, если повезет, тоже кое-что разведаем. В таких делах всегда важно,чтобы твой противник дурей тебя оказался, хоть на самую чуточку.

– Ну, вообще-то, приятнее победить умного противника,чем дурака.

Гошка засмеялся:

– Это ты, братишка, говоришь потому, что сам не можешьс нами этим делом заняться.

– Прости, Гошка, ты прав. Мне просто-напросто завидно.

– Вот то-то же. Но ты на досуге все-таки подумай онашем деле. Вдруг тебе какая-то светлая мысль в башку стукнет.

– Подумаю, – пообещал Никита. – Но и ты мнепообещай, что позвонишь, когда вернешься из Мичуринца.

– Обещаю!

Теперь оставалось что-то придумать для мамы, но тут навыручку пришел Шмаков.

Он позвонил и таинственным шепотом сообщил:

– Гошка, порядок! Я все придумал! Мы с тобой завтра едемв Одинцово, к моим родичам, помочь при переезде.

– Что? При каком переезде?

– Ну, наши родичи живут в Одинцове, сейчас переезжают сквартиры на квартиру.

– Действительно переезжают?

– Ага! И мамка с папкой туда едут помогать. Хотели меняналадить, но я оторвался. Но как повод для твоей мамашки это сгодится, а?

– Идеально, Леха! – возликовал Гошка. – А янасчет Мичуринца узнал. Это по Киевской дороге, следующая станция послеПеределкина.

– Отлэ! Гошка, я вот чего удумал еще…

Надо бы нам туда пораньше приехать, чтобы все тамобсмотреть, как и чего, местечко найти для наблюдения, и вообще, на фиг нам сним одним поездом ехать?

– Еще не факт, что он на поезде поедет.

Только не говори, что надо опять ему шины прокалывать.

– Да ну, неохота опять в такую рань вставать, и потом,в Мичуринец он тогда может здорово опоздать, а нам это ни к чему, правда же?

Они приехали на станцию Мичуринец в половине десятого. Былохолодно и солнечно. Платформа быстро опустела, и торчать на виду не хотелось.

– Черт, если они тут встречаться и разговаривать будут,мы ни фигашки не узнаем, – проворчал Леха. – К ним тут неподберешься.

– Да, действительно, – почесал в затылке Гошка.

– Ну, правда, увидеть мы все увидим, а вот услышать… –И Леха с гордостью вытащил из сумки настоящий морской бинокль.

– Ух ты! Откуда, Леха?

– Батькин! Он же у меня на флоте служил…

– Класс! Хотя подслушка какая-нибудь была бы ценнее.

– Что да, то да, но где же ее взять-то?