– Боюсь, что да, – согласилась Кэтрин, которую оченьзабавлял этот разговор.

– Но все равно вы очень славная девушка, – великодушнодобавила мисс Вайнер. – Уверена, любой мужчина поступил бы разумнее, женившисьна вас, чем на одной из этих современных пустышек, которые демонстрируют своиножки в куда большей степени, чем было предназначено их Создателем. Досвидания, дорогая. Надеюсь, вы хорошо проведете время, хотя в этой жизни всередко оказывается таким, каким выглядит с первого взгляда.

Ободренная этими пророчествами, Кэтрин удалилась.

Половина деревни пришла проводить ее на железнодорожнуюстанцию, включая ее горничную Элис, которая принесла ей букетик ноготков иплакала, не стесняясь.

– Таких, как она, немного, – всхлипывала Элис, когда поезд наконецотбыл. – Когда Чарли ушел от меня к этой девчонке с молочной фермы, мисс Грейбыла так добра ко мне! Хотя она была строгая насчет пыли и прочего, но всегдазамечала, если я лишний раз все вытру. Ради нее я была бы готова, чтобы меня накусочки разрезали. Она настоящая леди!

Так произошел отъезд Кэтрин из Сент-Мэри-Мид.

– Ну и ну! – сказала леди Тэмплин.

Она отложила континентальный выпуск «Дейли мейл» и устремилавзгляд на голубые воды Средиземного моря. Над ее головой нависала золотистаяветка мимозы, эффектно дополняя очаровательную картину – золотоволосая леди внеглиже, которое ей очень шло. В том, что золотистыми волосами, как ибело-розовой кожей, она была обязана косметике, сомневаться не приходилось, ноголубые глаза являлись даром природы, и в свои сорок четыре года леди Тэмплинвсе еще могла считаться красавицей.

Однако сейчас очаровательная леди Тэмплин думала, как нистранно, не о своей внешности, а о более серьезных делах.

Леди Тэмплин была хорошо известна на Ривьере, а ее вечеринкина вилле «Маргарита» пользовались заслуженной славой. Она обладала солиднымжизненным опытом и состояла в браке уже четвертый раз. Первый брак оказалсяопрометчивым, и леди редко о нем упоминала. Правда, супругу хватило ума быстроотойти в мир иной, и его вдова вышла замуж за богатого фабриканта пуговиц. Онтоже скончался после трех лет супружеской жизни – как говорили, после пирушки свеселыми собутыльниками. Его сменил виконт Тэмплин, сумевший надежно поместитьРозали в те высокие сферы, куда она так жаждала попасть. Она сохранила титул вчетвертом браке, на сей раз предпринятом исключительно ради удовольствия.Мистер Чарльз Эванс, молодой человек двадцати семи лет, обладал смазливойвнешностью и обаятельными манерами, а также любил спорт и умел ценитьудовольствия, не имея при этом ни гроша за душой.

Леди Тэмплин была вполне удовлетворена жизнью, но иногда ееслегка тревожили мысли о деньгах. Пуговичный фабрикант оставил вдове солидноесостояние, но, как любила повторять леди Тэмплин, «учитывая то и это…» («то»было падением курса акций вследствие войны, а «это» – мотовством покойноголорда Тэмплина), она все еще была достаточно обеспечена. Но являться всего лишьдостаточно обеспеченной едва ли соответствовало темпераменту Розали Тэмплин.

Поэтому, прочитав один из разделов сводки новостей этимянварским утром, она широко открыла голубые глаза и издала малосодержательноевосклицание «Ну и ну!». Кроме самой леди, на балконе находилась только ее дочь,достопочтенная Ленокс Тэмплин. Ленокс была бельмом на глазу леди Тэмплин –девушка выглядела старше своих лет и отличалась полным отсутствием такта ипричудливым, сардоническим чувством юмора, нередко ставившим мать, мягковыражаясь, в неудобное положение.

– Подумать только, дорогая! – продолжала леди Тэмплин.

– Что там такое?

Розали Тэмплин протянула дочери «Дейли мейл» и указаладрожащим от возбуждения пальцем на заинтересовавший ее абзац.

Ленокс в отличие от матери прочитала его без всяких признаковволнения и вернула ей газету.

– Ну и что? – отреагировала она. – Такое случаетсяпостоянно. Скаредные старухи в деревнях всегда умирают, оставляя миллионныесостояния их скромным компаньонкам.

– Знаю, дорогая, – кивнула ее мать, – и думаю, что состояниев действительности не так велико, – газеты не отличаются точностью. Но дажеесли уменьшить его вдвое…

– Какая разница, – прервала Ленокс, – если его все равнооставили не нам?

– Вообще-то да, – согласилась леди Тэмплин, – но этадевушка, Кэтрин Грей, – моя кузина. Одна из вустерширских Греев, которые жили вЭджуорте. Представляешь, моя кузина!

– Допустим, – промолвила Ленокс.

– И я подумала… – продолжала леди Тэмплин.

– Не удастся ли нам чем-нибудь поживиться, – закончилаЛенокс с кривой усмешкой, которую ее мать всегда находила непонятной.

– О, дорогая, – сказала леди Тэмплин с ноткой упрека.Впрочем, эта нотка едва слышалась, так как Розали Тэмплин привыкла к откровенностидочери и к тому, что она именовала «неудобной манерой выражать свои мысли». Иповторила, сдвинув искусно подведенные брови: – Я подумала, нельзя ли… О,Чабби, дорогой, доброе утро! Собираешься поиграть в теннис?

В ответ Чабби лучезарно улыбнулся, заметив:

– Ты отлично выглядишь в этой персиковой штуковине. – Послечего прошел мимо супруги и падчерицы, начав спускаться по ступенькам.

– Какой милашка! – вздохнула леди Тэмплин, с любовью глядявслед мужу. – Так о чем я говорила? Ага! – Она снова переключилась на дела. – Яподумала…

– Ради бога, выкладывай. Ты уже третий раз это говоришь.

– Я подумала, дорогая, что было бы неплохо написать Кэтрин ипригласить ее к нам сюда. Естественно, она никогда не бывала в свете, и ей былобы приятно, если бы ее ввел в общество кто-нибудь из родственников. Это пошлобы на пользу и ей, и нам.

– Сколько ты намерена из нее выкачать? – осведомиласьЛенокс.

Мать укоризненно посмотрела на нее:

– Разумеется, мы должны прийти к какому-нибудь финансовомусоглашению. Учитывая то и это – войну, твоего бедного отца…

– А теперь еще и Чабби, – подхватила Ленокс. – Он дорогаяигрушка.

– Насколько я помню, Кэтрин была славной девочкой, –продолжала леди Тэмплин, следуя своим мыслям. – Спокойная, скромная, некрасавица и не охотница за мужчинами.

– Значит, за Чабби можно не беспокоиться? – съехидничалаЛенокс.

Леди Тэмплин бросила на нее протестующий взгляд:

– Чабби никогда бы…