— Привет, я Настя, — она растянула губы в улыбке, а ему почудился хищный оскал.

— Привет, — Артур сделал вид, что не заметил протянутую руку. Отошел к окну, вот как сейчас, и присел на подоконник. — Рад вас видеть.

— Да брось, — она улыбнулась еще шире, — когда я тебя на себе тянула, ты меня на «вы» не называл. К чему этот выпендреж?

Он примеривался, представлял ее в темноте… Вроде да, вроде похоже. А лицо не рассмотреть было.

— Распусти волосы, — сказал тоже хрипло.

Она стянула резинку с хвоста, волосы легли на плечи. Как будто такая же длина. Запустить в них руку? Чуть не стошнило только от одной мысли.

— Это точно была ты? — не удержался, она лишь плечами пожала. — Как ты меня называла?

— Тебя утопленник интересует? Или нудист?

— Кто твой бывший парень?

— Боксер.

Девица отвечала с насмешливым видом, и Артур все больше чувствовал себя идиотом. Потому что ему и спрашивать особо не о чем было. Что он о ней знал? Ничего. Почти ничего.

А ей надоело. Подошла, запустила руки под футболку и разве что не легла на Тагаева.

— Так проверь. Вспомнишь сразу, если забыл. Или как трахал меня на камнях тоже забыл?

Сдавил запястья, оттолкнул от себя.

— Еще раз притронешься, руки оторву, ясно? А потом сядешь. За клевету.

— Ты меня не пугай, — отошла на шаг, — я, если что, все подробности прессе расскажу.

Но испугалась, видно было, что испугалась. И правильно. Дальше уже его адвокаты разговаривали.

Девка денег запросила в плюс к благодарности за спасение. Тагаев потом лично встретился с владельцем того корыта, где Настя официанткой работала. И с сотрудниками его безопасники поговорили.

Эта Настя, другой не было. Как же он тогда так облажался?

Она показалась ему милой, нежной и забавной. А оказалась тупой, вульгарной хабалкой.

Тагаев даже к психиатру сходил. Приятель, с хорошей практикой.

— Артур, ну что ты хочешь, во-первых, вы пили в тот вечер?

— Да мы все протрезвели, когда яхта загорелась.

— То тебе так кажется. Потом, ты руку вывихнул. Налицо болевой шок.

— Это мне никак не помешало два раза ее…

— Организм в шоковом состоянии, ты чуть не утонул. Выброс адреналина. А дальше все логично.

— Что логично, Стас? Что я запомнил одну девушку, а потом ее как будто подменили?

— Не подменили. Ты сам все сделал в своей голове. Это называется замещение, когда включается механизм психологической защиты. А чего ты паришься? Проверь, память тела никто не отменял. Там сразу узнаешь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— На такое точно не встанет…

Артур и деньги хотел через адвокатов передать, но Метелин настоял на личном контакте. Вот Тагаев и не справился.

— Ничего переснимать мы не будем. Если считаете, что это фото не подходит, сделайте монтаж. И закроем тему, — Артур посмотрел на часы. — Все, я уехал.

***

Целыми днями я думала о Тагаеве. Меня выписали из больницы, обследование показало низкий гемоглобин и упадок сил, вызванный беременностью.

Стефа принялась меня откармливать с удвоенным усердием, потому что убедила себя — и меня тоже, — что у нас будут мальчик и девочка. Начиталась в интернете, всякой ерунды, что мальчиков надо «кормить» мясом, а девочек — сладостями. И следила, чтобы я чередовала «девчачьи» и «мальчуковые» дни.

А еще она гоняла меня на прогулки, чтобы я дышала воздухом, и дети не страдали от гипоксии[2]. Я старательно мерила шагами аллеи соседнего сквера, потому что дальше одну Стефа меня не отпускала.

Мне было очень стыдно, но я не испытывала и половины того энтузиазма, который охватил тетку. Я думала не о детях, которые сейчас были размерами с горошины, а об их отце.

Это нечестно. Мы их вместе делали, но если сравнивать по доле рвения, то его вклад был неизмеримо существеннее. А последствия теперь разгребать мне.

Я попыталась дозвониться к парням, с которыми работала на гулете. Никто не взял трубку, даже на сообщения не ответил.

Скорее всего, Орхан пригрозил им увольнением, и они подтвердили, что в штате была только одна официантка — Настя Никитина. Открой они рты, и наш хозяин влетел бы на большой штраф. Вот он и перестраховался.

Я вовсе не хотела оказаться на ее месте, мне не нужны деньги за спасение Тагаева. Кстати, когда я зашла в Фейсбук, чтобы показать Стефе фотки, где Артур передает Насте конверт, у него было совсем другое лицо. Улыбающееся и приветливое.

Я даже глаза протерла. Мне что, привиделось? Выходит, дела мои совсем плохи, раз меня уже галлюцинации посещают?

А может, сейчас показалось, что приветливо смотрит?

— Что ж он такой с ней прям как масло масляное, с сучкой этой? — недовольно проворчала Стефка, когда я сунулась к ней с телефоном. — Ты бы поменьше там лазила, Настюш, не рви себе душу. Тебе положительные эмоции нужны.

Да, легко сказать. А откуда им взяться, когда я только и думаю, как мне дальше жить? Вот решила посмотреть, сколько подгузники стоят — набралась эмоций на месяц вперед. На полдня дара речи лишилась, одними жестами общалась, как сурдопереводчик в телевизоре.

Так это одна пачка! А мне их вдвое больше надо. Про кроватки с колясками я даже думать боюсь. Поэтому думаю об отце своих детей.

Я с большим интересом искала в интернете информацию о родителях Артура. Странно, но я чувствовала, что меня с ними теперь тоже что-то связывает. Они — бабушка и дедушка тех двух горошин в моем животе, а значит уже не посторонние люди.

Мне понравился Аслан Тагаев. Аслан Алиханович. Интересный мужчина. Черты лица резкие, не такие, как у Артура. Было до слез жаль, что он так нелепо погиб. А еще, я была уверена, что он бы обрадовался моим детям.

Насчет мамы Артура такой уверенности не было. Аврора Аркадьевна выглядела слишком холеной и слишком блистательной женщиной. С другой стороны, ей приходилось следовать своему статусу, и вполне могло быть, что с мужем и сыном она милая и домашняя. По крайней мере, мне бы этого очень хотелось.