— Почему именно до Парижа? — Спросила Шайлер.

— Там в это время раз в два года собирается весь европейскийСовет, на грандиозное празднество и просто пообщаться, — объяснил Андерсон. —Лоуренс намеревался отправиться на это собрание. Вместо него следует поехатьвам. Графиня примет вас. Советы отдалились друг от дружки еще с тех пор, какчасть Голубой крови покинула Старый Свет. Графиня никогда не верила ни вМихаила, ни в нью-йоркский клан. Теперь, после известия о кончине Лоуренса, онабудет верить в них еще меньше. Они с Лоуренсом дружили с незапамятных времен.

Как позднее поняла Шайлер, графиня дружила также и сКорделией. Шайлер смутно припомнила царственную пару и их внушительный дом.

Тогда она особо не думала о них; они просто казались ейлюбезными и невероятно богатыми, как и все, кто входил в круг общения Корделии.Теперь же Шайлер поняла, что они были особенными. Графиня была замужем за нынепокойным принцем Генрихом, который, если бы не революция, стал бы королемФранции. Генрих был регисом европейского Совета. Когда он завершил цикл, титулперешел к его вдове. Андерсон тоже покидал Нью-Йорк. После смерти вампирачеловек-проводник освобождался от службы и ему предоставляли выбор — Хранилищеили свобода. Они могли работать на сообщество в целом либо жить обычной жизнью.

Андерсон сказал, что не имеет ни малейшего желания провестиостаток жизни в подвале. Он возвращался в Венецию, в университет. Конечно же,память его будет стерта Советом. Это было необходимым условием, на которомпроводнику разрешали удалиться. Голубая кровь хранила свои тайны.

Шайлер понимала выбор Андерсона, но все же он ее огорчил.Андерсон был последним звеном, связывавшим ее с дедушкой. Как только он покинетсообщество, она станет для него чужой. Но она не могла отказать Андерсону вжелании жить обычной жизнью. Он и так всю жизнь прослужил ван Аленам.

— Отправляйся и отыщи графиню, — продолжал Андерсон. —Расскажи ей обо всем. Кланы относятся друг к другу с недоверием, так что онаможет и не знать правды о бойне в Рио. И ещё Шайлер...

— Что?

— Я знаю, что они собираются сделать со мной завтра, набеседе перед увольнением. Устроить принудительную амнезию. Но ты не волнуйся —тебя я никогда не забуду.

Он протянул девушке руку, и Шайлер пожала ее обеими руками.

— И я никогда не забуду о вашей доброте, — отозвалась она.

Оливер был прав, как всегда. Им нужно уезжать немедленно.Венаторы могут прийти за ней прямо сегодня вечером. Они могут забрать ее.

— Графиня поможет вам.

Шайлер очень надеялась, что дедушкин старый друг прав.

ШАЙЛЕР

— Выглядишь на все сто, — пробормотал Оливер, подойдя сзадии положив теплую руку на проглядывающее в вырезе бедро Шайлер.

Она обернулась к нему с ласковой улыбкой, накрыла его рукусвоей и крепко сжала, так, что они почти обнялись. Что бы ни случилось сегоднявечером, но они вместе. И для обоих это было источником утешения.

— Да и ты неплохо выглядишь, — отозвалась девушка.

Оливер был одет индийским принцем из династии ВеликихМоголов, в куртку из прекрасной золотой парчи. На русые волосы он водрузилбелый тюрбан.

В ответ Оливер взял ее унизанную драгоценностями руку иподнес к губам; у Шайлер по спине пробежала приятная дрожь. Ее друг и фамильяр.Вместе они составляли команду. Непобедимую, как «Лос-Анджелес лейкерс»,невольно подумалось Шайлер. Когда она нервничала, ее всегда тянуло на банальныешутки. Оливер что-то сунул ей в руку.

— Что это? — Спросила Шайлер.

— Я нашел это недавно в саду, — отозвался Оливер,продемонстрировав ей четырехлепестковый листочек клевера. — На удачу.

«Зачем мне удача, когда у меня есть ты? » — хотелось сказатьШайлер, но она знала, что Оливер сочтет эти слова мелодраматичными. Вместоэтого она взяла листок и, улыбнувшись, спрятала в складки сари.

— Разрешите? — Произнес Оливер, когда бхангра-поп закончилсяи оркестр заиграл вальсовое переложение песни «Битлз» «Норвежский лес».

Юноша вывел ее на танцевальную площадку в величественномбальном зале, выходящем прямо во внутренний двор. Зал был увешан китайскимифонариками; изящные светящиеся шары совершенно не вязались с французскойклассической архитектурой. Танцующих было мало; Оливер с Шайлер оказались самоймолодой парой, и Шайлер забеспокоилась, не привлекут ли они к себе внимание.

Но она всегда любила эту песню, которая была не столько олюбви, сколько вовсе даже наоборот. «Была у меня девушка, или, лучше сказать,был у нее я». А еще ее обрадовало, что Оливеру захотелось потанцевать. Юношапротянул руки, Шайлер шагнула навстречу и положила голову ему на плечо, когдаего руки сомкнулись на ее талии. Ах, если бы они пришли сюда простопотанцевать! Как это было здорово — жить нынешним мгновением, наслаждатьсяблизостью Оливера, притворяться, будто они двое юных влюбленных, и ничегоболее.

Оливер прекрасно вел — результат принудительных уроковбального танца, навязанных его помешанной на этикете матерью. В его уверенныхруках Шайлер чувствовала себя изящной, как балерина.

— Я и не знала, что ты умеешь танцевать, — поддразнила онаюношу.

— Ты никогда не спрашивала, — отозвался Оливер и такзакружил ее, что шелковые шаровары красиво взвихрились вокруг ее лодыжек.

Они танцевали еще под две песни, приятный полонез ипопулярную рэповую мелодию. Музыка на балу была просто-таки шизофреническойсмесью классики и попсы, от Моцарта до Майи[4], от Баха доБейонсе. Шайлер поймала себя на том, что ей это все и вправду нравится. Потоммузыка внезапно оборвалась. Все обернулись посмотреть, что же заставило ееумолкнуть.

— Графиня Парижская, Изабелла Орлеанская! — Провозгласилдирижер, когда в зал вступила импозантная дама, очень красивая для своеговозраста, с угольно-черными волосами и царственной осанкой.

Графиня была наряжена царицей Савской, а головной убор еебыл сделан из золота и лазурита. Она вела на массивной золотой цепи чернуюпантеру в ошейнике, изукрашенном алмазами.

Шайлер затаила дыхание. Так значит, это и есть графиня.Перспектива просить эту женщину об убежище внезапно показалась ей куда болеепугающей. Шайлер представляла себе графиню пухленькой, более пожилой и менеепривлекательной — эдакой старой леди в костюме пастельных тонов, с выводкомкорги. Но эта женщина была утонченной и шикарной. Она выглядела отчужденной и далекой,словно божество. Какая ей забота, что там произошло с Шайлер?

Хотя, возможно, графиня только выглядит высокомерной инедоступной. В конце концов, это празднество наверняка нелегко ей далось.Интересно, печалится ли графиня оттого, что вынуждена расстаться со своимдомом? Отель «Ламбер» принадлежал ее семейству на протяжении множествапоколений. Шайлер знала, что недавний глобальный финансовый кризис поверг в шокдаже величайшие дома и богатейшие семейства. Хазард-Перри хорошо вложили своикапиталы. Оливер сказал, что они вывели деньги с рынка за несколько лет дотого, как тот обрушился. Но Шайлер слыхала, что по всему Верхнему Ист-Сайдувыставлялись на аукцион драгоценности, оценивались произведения искусства,ликвидировались инвестиционные портфели. То же самое происходило и в Европе. Ниодно из семейств Голубой крови оказалось не в состоянии позволить себе покупкуотеля «Ламбер». Он должен был перейти к какой-либо корпорации, и так оно ипроизошло.