— К оружию! На абордаж! Врешь, не отнимешь! — кричал он.

— Будет, пожалуйста, будет. Сделайте милость, пожалуйста,оставьте. Ну, пожалуйста, барин… — говорил Герасим, осторожно за локти стараясьповоротить Макар Алексеича к двери.

— Ты кто? Бонапарт!.. — кричал Макар Алексеич.

— Это нехорошо, сударь. Вы пожалуйте в комнаты, выотдохните. Пожалуйте пистолетик.

— Прочь, раб презренный! Не прикасайся! Видел? — кричалМакар Алексеич, потрясая пистолетом. — На абордаж!

— Берись, — шепнул Герасим дворнику.

Макара Алексеича схватили за руки и потащили к двери.

Сени наполнились безобразными звуками возни и пьянымихрипящими звуками запыхавшегося голоса.

Вдруг новый, пронзительный женский крик раздался от крыльца,и кухарка вбежала в сени.

— Они! Батюшки родимые!.. Ей-богу, они. Четверо, конные!.. —кричала она.

Герасим и дворник выпустили из рук Макар Алексеича, и взатихшем коридоре ясно послышался стук нескольких рук во входную дверь.

Пьер, решивший сам с собою, что ему до исполнения своегонамерения не надо было открывать ни своего звания, ни знания французскогоязыка, стоял в полураскрытых дверях коридора, намереваясь тотчас же скрыться,как скоро войдут французы. Но французы вошли, и Пьер все не отходил от двери:непреодолимое любопытство удерживало его.

Их было двое. Один — офицер, высокий, бравый и красивыймужчина, другой — очевидно, солдат или денщик, приземистый, худой загорелыйчеловек с ввалившимися щеками и тупым выражением лица. Офицер, опираясь напалку и прихрамывая, шел впереди. Сделав несколько шагов, офицер, как бы решивсам с собою, что квартира эта хороша, остановился, обернулся назад к стоявшим вдверях солдатам и громким начальническим голосом крикнул им, чтобы они вводилилошадей. Окончив это дело, офицер молодецким жестом, высоко подняв локоть руки,расправил усы и дотронулся рукой до шляпы.

— Bonjour la compagnie! [Почтение всей компании!] — веселопроговорил он, улыбаясь и оглядываясь вокруг себя. Никто ничего не отвечал.

— Vous etes le bourgeois? [Вы хозяин?] — обратился офицер кГерасиму.

Герасим испуганно-вопросительно смотрел на офицера.

— Quartire, quartire, logement, — сказал офицер, сверхувниз, с снисходительной и добродушной улыбкой глядя на маленького человека. —Les Francais sont de bons enfants. Que diable! Voyons! Ne nous fachons pas, monvieux, [Квартир, квартир… Французы добрые ребята. Черт возьми, не будемссориться, дедушка. ] — прибавил он, трепля по плечу испуганного и молчаливогоГерасима.

— A ca! Dites donc, on ne parle donc pas francais dans cetteboutique? [Что ж, неужели и тут никто не говорит по-французски?] — прибавил он,оглядываясь кругом и встречаясь глазами с Пьером. Пьер отстранился от двери.

Офицер опять обратился к Герасиму. Он требовал, чтобыГерасим показал ему комнаты в доме.

— Барин нету — не понимай… моя ваш… — говорил Герасим,стараясь делать свои слова понятнее тем, что он их говорил навыворот.

Французский офицер, улыбаясь, развел руками перед носомГерасима, давая чувствовать, что и он не понимает его, и, прихрамывая, пошел кдвери, у которой стоял Пьер. Пьер хотел отойти, чтобы скрыться от него, но вэто самое время он увидал из отворившейся двери кухни высунувшегося Макара Алексеичас пистолетом в руках. С хитростью безумного Макар Алексеич оглядел француза и,приподняв пистолет, прицелился.

— На абордаж!!! — закричал пьяный, нажимая спуск пистолета.Французский офицер обернулся на крик, и в то же мгновенье Пьер бросился на пьяного.В то время как Пьер схватил и приподнял пистолет, Макар Алексеич попал,наконец, пальцем на спуск, и раздался оглушивший и обдавший всех пороховымдымом выстрел. Француз побледнел и бросился назад к двери.

Забывший свое намерение не открывать своего знанияфранцузского языка, Пьер, вырвав пистолет и бросив его, подбежал к офицеру ипо-французски заговорил с ним.

— Vous n`etes pas blesse? [Вы не ранены?] — сказал он.

— Je crois que non, — отвечал офицер, ощупывая себя, — maisje l`ai manque belle cette fois-ci, — прибавил он, указывая на отбившуюсяштукатурку в стене. — Quel est cet homme? [Кажется, нет… но на этот раз близкобыло. Кто этот человек?] — строго взглянув на Пьера, сказал офицер.

— Ah, je suis vraiment au desespoir de ce qui vient d`arriver,[Ах, я, право, в отчаянии от того, что случилось, ] — быстро гов??рил Пьер,совершенно забыв свою роль. — C`est un fou, un malheureux qui ne savait pas cequ`il faisait. [Это несчастный сумасшедший, который не знал, что делал. ]

Офицер подошел к Макару Алексеичу и схватил его за ворот.

Макар Алексеич, распустив губы, как бы засыпая, качался,прислонившись к стене.

— Brigand, tu me la payeras, — сказал француз, отнимая руку.

— Nous autres nous sommes clements apres la victoire: maisnous ne pardonnons pas aux traitres, [Разбойник, ты мне поплатишься за это. Нашбрат милосерд после победы, но мы не прощаем изменникам, ] — прибавил он смрачной торжественностью в лице и с красивым энергическим жестом.

Пьер продолжал по-французски уговаривать офицера невзыскивать с этого пьяного, безумного человека. Француз молча слушал, неизменяя мрачного вида, и вдруг с улыбкой обратился к Пьеру. Он несколько секундмолча посмотрел на него. Красивое лицо его приняло трагически-нежное выражение,и он протянул руку.

— Vous m`avez sauve la vie! Vous etes Francais, [Вы спаслимне жизнь. Вы француз, ] — сказал он. Для француза вывод этот был несомненен.Совершить великое дело мог только француз, а спасение жизни его, m-r Ramball`яcapitaine du 13-me leger [мосье Рамбаля, капитана 13-го легкого полка] — было,без сомнения, самым великим делом.

Но как ни несомненен был этот вывод и основанное на немубеждение офицера, Пьер счел нужным разочаровать его.

— Je suis Russe, [Я русский, ] — быстро сказал Пьер.