Отшельник пытался говорить спокойно, но пальцы его стучали по коленям, как обычно происходило, когда он был взволнован.

– Ты ведь не потерял его во время пожара, а, парень?

– Он у меня, – ответил юноша. – И что?

– Тебе надо научиться им пользоваться.

– Лучше бы я кинул его в грязевой котел! – с досадой воскликнул Хан. – После того, как я взял штуковину, меня преследуют неудачи и беды!

– Беды происходят с тобой вовсе не из-за него, – возразил старик. – Может, лучше владеть мощным оружием, чтобы было проще с ними справляться?

– Елена изготовит для меня амулет, – заявил Алистер. – Почему я не могу воспользоваться им?

– Она хочет контролировать тебя, как и остальных. Любой амулет, который она даст, посадит тебя на ее поводок. А штуковина, которую ты забрал у Мики, принадлежит тебе по праву.

– Ага. И превратит меня в демона, как Алжера Уотерлоу. Попробуй, переубеди меня, – Хан намеренно изводил Люциуса, но не знал зачем.

Фроусли сплюнул на пол.

– Какое тебе вообще дело? – спросил юноша. – Может, мне не нравится предложение Аверила, но, по крайней мере, я понимаю, какие выгоды он преследует. Чего хочешь добиться ты?

– Алжер был мне другом, – произнес Люциус. – В тебе течет его кровь. Я не хочу, чтобы тебя предали и убили, как его.

Старик поднялся и ушел прочь.

Через неделю Раиса ана’Марианна, наследница престола Фелла, выехала из поселения Демонаи на лошади, которую переименовала в Искорку. Принцесса облачилась в коричнево‑зеленую защитную форму воина, а волосы заплела в простую косу.

Рядом ехал Амон Бирн, вокруг шеи парня был повязан офицерский шарф. Кроме того, Раису сопровождали «волки» Амона: вместе они образовывали взвод из девяти солдат.

Они окружали девушку, словно рой важных пчел. Молодые люди держались за рукояти мечей и вглядывались в заросли, будто одно это уже могло спугнуть врага. Им сказали, что Раиса – дочь феллского герцога и им поручено ее защищать. «Волки» отнеслись к заданию ответственно.

Но принцесса надеялась, что все это прекратится еще до того, как они доберутся до равнинных земель.

В замке царил тихий переполох – если такое, в принципе, возможно. Новость об исчезновении старшей дочери Марианны снова замалчивалась, но на сей раз королевой, приближенными к ней и стражей. Вероятно, матери не хотелось сознаваться в том, что она пыталась выдать Раису за чародея, а та бросила жениха прямо у алтаря.

«Синие мундиры» неистовствовали, прочесывая город и его окрестности в поисках своенравной принцессы. На немногочисленном заседании Совета Марианна выдвинула предположение, что Раису похитили те же разбойники, которые напали на Аверила и на Эдона Бирна. Судя по сообщениям от самого Аверила, королева потеряла рассудок, а Меллони впала в отчаяние. Раиса мучилась от чувства вины, но мысль, что она могла стать женой Мики Байяра, значительно заглушала голос совести. Было приятно услышать, что Гаван выглядел так, будто хотел кого-нибудь испепелить. Но у него даже не нашлось подходящей жертвы.

В Призрачных горах осень наступала рано, и воздух посвежел. Золотая листва осин трепетала на северном ветру, подбадривая девушку.

Когда Раиса вернулась в замок, она чувствовала себя овечкой, загнанной в узкое ущелье, по которому она двигалась туда, куда ей совершенно не хотелось. А сейчас она впервые выезжала за пределы Фелла. Скоро она увидит неизведанные земли, находившиеся за пределами королевства. Принцесса осознавала, что сильно рискует, но не могла не испытывать радости, убегая прочь от ограниченной придворной жизни. В Оденском броде она обучится куда большему, чем в стенах замка. Ее и Амона ждут настоящие приключения. Только теперь рядом с ней скакал на лошади новый Бирн, более загадочный, чем прежний, и в некотором роде представляющий опасность для принцессы.

Могло случиться все, что угодно. И как же приятно думать об этом.

Парень держался с ней слишком сдержанно и официально, пока они находились в поселении Демонаи. Они провели бесчисленное множество встреч с Еленой и Аверилом. Когда они не были заняты совещаниями, капрал обучал принцессу фехтованию, поскольку горцы этого не умели. Юноша отводил назад плечи Раисы и просил втягивать живот, чтобы проработать стойку, брался за запястья девушки, показывая ей правильные выпады. А иногда Амон занимался объездкой скакунов. Он казался таким же суровым, сдержанным и непреклонным, как и его отец.

Во время изнурительных состязаний с «волками» с Раисы сходило семь потов. Капрал обычно наблюдал в стороне и прикрикивал: «Выше! Не опускай! Не подпускай их близко! Двигайся! Давай!»

Принцесса ничего не могла поделать с тем, что была ниже всех ростом и что ее руки короче, чем у остальных. Но она продолжала упражняться до последнего, а затем, изможденная, падала на спальную скамью.

Усталость оказалась не единственным препятствием для романтики. Похоже, Амон тщательно избегал встреч наедине. Но Раиса была оптимистична от природы. Ничего страшного, что поцелуев не предвидится. Это не означает, что их не будет в будущем.

Словно разгадав ее мысли, Амон подвел свою лошадь к Искорке почти вплотную. Ветерок растрепал темные волосы юноши.

– Я предлагаю не делать привал, тогда мы сможем достичь Западных врат до наступления темноты. Перекусим в седлах. Не стоит приезжать поздно ночью и привлекать внимание.

– Есть, сэр, – ответила Раиса.

Она старалась привыкнуть обращаться к другу как к командиру. Амон, в свою очередь, вроде бы получал определенное удовольствие, отдавая принцессе приказы.

Западные врата станут первой проверкой надежности маскировки. Беглянку будут искать на границе Тамрона. Это волновало и пугало одновременно.

Раиса крепче вцепилась в поводья и пришпорила Искорку, чтобы та перешла на галоп.

Практически в это мгновение несколькими сотнями миль восточнее Хан Алистер и Танцующий с Огнем выехали из Марисских Сосен на крепких горных пони. Парни покинули поселение тайком. Время отъезда было известно только лишь нескольким горцам. Друзья должны были проследовать на запад – к Холодным топям, а потом на юг, через Тамрон, в таком случае юным чародеям придется миновать поселение Демонаи и воинов, которые категорически не одобряли их призвания.

Поэтому юноши предпочли рискнуть и поскакали на юг, решив, что бродячие разбойники и затяжная война Ардена не столь опасны, сколь воины на родной земле.

Они приняли разумное решение.

Хана до сих пор мучила тупая боль сожаления. Тяжкое бремя невысказанных слов сдавливало грудь. Птаха ушла в Демонаи в ту самую ночь, когда совещались Старейшины.