Неужто он – бывший главарь банды «тряпичников», бродячий карманник с испачканными в крови руками, яростью в сердце и большим количеством врагов, был еще и Хансоном Алистером – чародеем, способным выстреливать пламенем из пальцев, читать заклинания и подчинять других своей воле?

Он являлся потомком безумца, который очаровал королеву и едва не уничтожил мир? Или он был последним живым символом любви, которая бросила вызов условностям, и напоминанием о тех, кто сполна за это поплатился?

Ему вспомнились слова Шива: «Люди только и делают, что треплются о тебе. Сказочки рассказывают. Я только и слышу: «Кандальник Алистер тут, Кандальник Алистер там». Ты прям будто из золота!»

Нет. В жилах Хана не текла голубая кровь. Он – сын прачки и солдата.

– Твой дедушка тоже носил браслеты, – вымолвила проницательная Елена. – Его воспитывали в Крутом откосе, – по мерцанию ее глаз было понятно, что она говорила о чем-то секретном. – Но у твоего отца дар не проявился. Он умер, не узнав о своем происхождении.

– А моя мать? – вырвалось у парня. – Она знала, для чего нужны браслеты?

Старейшина покачала головой:

– Мы поведали ей, что ты был одержим демоном еще в утробе. И амулеты на запястьях будут тебя оберегать. Мы убедили ее ничего не говорить тебе, сказав, что это сделает тебя уязвимым для сил зла, – в голосе Елены не прозвучало ни нотки сожаления.

Хан в ужасе уставился на женщину. Неудивительно, что мать была убеждена, что ее сын станет жертвой зова улиц. Даже после того, как он вышел из игры, она не могла в это поверить.

Ложь стала стеной между ними. Юноша вспомнил один из их последних разговоров.

«Ты проклят, Хансон Алистер, – сказала мать. – И тебя ждет плохой конец».

– Мы решили забирать тебя в Марисские Сосны каждое лето, – продолжала Елена. – И давали Сали денег.

– То есть… вы ей еще и платили, так? – воскликнул Хан. – И она… не задавала никаких вопросов?

Что же, мать не волновало, почему горцы интересуются ее сыном? Конечно, нет, раз это приносило немного средств. Бедняки не вправе задавать вопросы.

– Сали надеялась, что для тебя будет полезным бывать за пределами города, – ответила Ива. – Она верила, что мы отгородим тебя от уличной жизни и ты сможешь обучиться торговле на свежем воздухе. Она считала, мы защитим тебя от юношеских… ошибок.

Хан ощущал себя загнанным в ловушку. Он еще никогда не чувствовал подобного, находясь в племени. Марисские Сосны всегда были для него безопасным убежищем. Но все оказалось иначе.

Ива и Елена были обманщицами в одеяниях, сотканных горцами.

Его просто-напросто обвели вокруг пальца, как простака на Тряпичном рынке.

– Получается… вы забирали меня, потому что боялись, что я свихнусь и разрушу мир, как Алжер Уотерлоу? – Хан старался говорить бесстрастным тоном, но с трудом мог сдерживать дрожь в голосе.

– Алжер не был сумасшедшим! – прорычал Люциус.

Хан встрепенулся: он уже забыл о присутствии старика.

Фроусли окинул помещение слепым взором.

– Мне плевать, что вы все тут говорите.

«И теперь я должен поверить, что мой предок не был безумцем, потому что об этом говорил спятивший Люциус?» – подумал Алистер.

– Одинокий Охотник, ты был мне как сын, – произнесла Ива. – Может, все и началось с выполнения обязательств, но теперь…

– Вы мне не мать! – процедил он. – У меня была мать. Но она мертва.

Хотя бы Аверил имел совесть и выглядел смущенным.

– Мне очень жаль. Мы понимаем, что на тебя сразу взвалилось слишком многое.

– И к чему это все? – взвился Хан.

Юноше не терпелось поскорее закончить разговор и уйти, чтобы осмыслить услышанное в одиночестве. Он беспокоился, что маска уличного бандита может подвести его.

– Зачем вы мне это рассказываете… если уже поздно?

– Сейчас наступили самые тяжелые после Раскола времена, – объяснила Ива. – Гаван Байяр представляет серьезную угрозу для королевы и династии. Совет обретает силу. Раису чуть было не выдали замуж за чародея.

– А при чем здесь я? – спросил Хан.

– У тебя есть выбор, – вымолвила Елена. – Мы можем оставить твои браслеты, и ты продолжишь жить, как и раньше. Если захочешь остаться в Марисских Соснах, Ива обучит тебя целительству.

– А как насчет поселения Демонаи? Могу я отправиться туда? – осведомился парень, понимая, что испытывал терпение Елены.

Елена взглянула на Танцующего с Огнем.

– Это зависит от того, насколько тщательно все мы будем скрывать тайну. Если кто-то случайно узнает о том, что ты чародей, в Демонаи тебе будет угрожать опасность, даже если ты будешь прятать браслеты под одеждой.

– А воины не в курсе? – спросил Хан, думая о Птахе и Рейде Демонаи.

– Из поселения Демонаи о тебе знают лишь я и Аверил. Итак, если ты решишь оставить браслеты, то пусть так и будет… Решать тебе.

Юноша потер лоб. Отвар в чашке давно остыл.

– Значит, у меня есть выбор.

Елена заглянула юноше в глаза.

– Мы снимем с тебя браслеты, Одинокий Охотник, но при условии, что ты отправишься в школу чародеев Оденского брода вместе с Танцующим с Огнем и научишься использовать дар, которым тебя наградила Создательница. Мы оплатим обучение, выдадим тебе амулет и обеспечим средствами на пропитание. Затем ты вернешься сюда и будешь использовать свои навыки для племени и династии наследных королев.

Хан уставился на женщину.

– По-вашему, чародеи не очень-то и плохи, раз они работают на вас?

«Очевидно, так и есть», – подумал он, поскольку присутствующие принялись пожимать плечами и отводить в сторону взгляды.

– Но почему я? – спросил Алистер. – Почему не Танцующий? Он тоже чародей и навряд ли свихнется.

Хан решил, что было бы неплохо сойти с ума и начать все крушить. Это казалось неплохим решением.

– Гавану Байяру удалось разорвать связь, наложенную на него, когда его избрали верховным чародеем, а следовательно, он использовал древние знания, – сказал Аверил. – Мы тревожимся по поводу того, что еще могут скрывать Байяры. Если у них есть доступ к мощным амулетам, они будет использовать их, дабы переманить остальных чародеев. Нам нужен тот, кто сможет противостоять Гавану. Более сильный, чем Танцующий с Огнем.

– Но почему я? – не унимался Алистер. – Я в жизни не делал ничего чародейского.

– Я надела на тебя браслеты, когда ты был еще младенцем, – произнесла Елена. По выражению ее лица стало понятно, что данный опыт женщина не жаждала повторить. – Я знаю, на что ты способен.

Люциус разразился хриплым смехом.