– Если он даст согласие, то мы разбогатеем, – восторженно прошептал Эдвард Шокли.

За прошедшие сто лет семья Шокли сохранила надел во владениях Годефруа и жила в скромном достатке. Эдвард купил дом в новом городе и открыл небольшое дело: приобрел три ткацких станка и нанял ткачей. В округе Шокли уважали; он вступил в гильдию торговцев, и к 1240 году стал почтенным горожанином. За усадьбой Шокли присматривал виллан-управляющий.

Жоселен де Годфруа был невозмутим.

С беспокойных времен правления короля Стефана род Годефруа упрочил свое положение. Хотя сюзерен Ришара де Годефруа, Эдуард Сарисберийский, вместе с братом переметнулся на сторону императрицы Матильды, своего влияния при королевском дворе они не утратили и семья рыцаря не пострадала. В правление Генриха II и Ричарда Львиное Сердце потомки Годефруа прославились доблестью и отвагой. Ранульф де Годефруа храбро сражался в Третьем крестовом походе, и в авонсфордской церкви была гробница с величественной статуей рыцаря: молитвенно сложенные руки, длинный меч на боку и скрещенные ноги – традиционная поза крестоносца. Оловянный медальон, который Ранульф привез из монастыря в Святой земле, украсил бок церковного колокола. За эти заслуги король пожаловал семейству еще одно имение в Саруме; Жоселену прочили должность шерифа графства.

От своих славных предков с имениями в Англии и во Франции Жоселен отличался еще и тем, что считал Англию родиной.

В первые полтораста лет после Нормандского завоевания многие нормандские и бретонские рыцари, владея поместьями в Англии и во Франции, на вопрос о родине ответить затруднялись. Французский король Филипп II отобрал у Иоанна Безземельного его владения в Нормандии, и феодалам пришлось выбирать: отказываться от имений в Англии и возвращаться во Францию или, наоборот, избавляться от поместий во Франции и оседать в Британии. Годе фруа решили остаться в Англии. Для сюзеренов в то время семейные связи были важнее смутного понятия нации, поэтому у вассалов было время привести свои дела в порядок. Владения Годефруа в Нормандии давным-давно продали, а Жоселен первым в роду признал, что по происхождению он англичанин, и изменил имя на староанглийский манер – Годфруа.

Жоселен де Годфруа был гладко выбрит; длинные волосы спускались на плечи тщательно завитыми локонами, высокий лоб прикрывала ровная челка; в темных глазах на благородном узком лице светился ум. Верхняя льняная рубаха-котта ниспадала до щиколоток, плечи укрывал плащ, подбитый лисьим мехом, длинноносые башмаки из мягкой кожи, расшитые серебряной нитью, застегивались у лодыжек. В руках Жоселен держал треугольный фетровый берет, шею обвивала золотая цепь с двумя талисманами, привезенными из походов к святым местам – в Галицию, к гробу святого Иакова Компостельского, и к могиле святого Фомы Бекета, епископа Кентерберийского, невинноубиенного семьдесят лет назад, после ссоры с Генрихом II. Лошадиную сбрую украшали два медальона изумрудной эмали с изображением фамильного герба – белый лебедь на червленом поле.

Все мужчины рода Годфруа были ярыми сторонниками рыцарства. В конце прошлого века Ричард I, для укрепления доблести и славы рыцарства, начал устраивать турниры в полях между старым замком в Сарисбери и Уилтоном. Ранульф де Годефруа горячо поддерживал этот обычай, а его сын и внук во всем следовали примеру деда. Однако Жоселен не забывал и о хозяйственных делах, поэтому к сегодняшней встрече отнесся со всей серьезностью.

Какое же решение примет гость?

Дородный тридцатилетний мужчина в черном плаще откинул капюшон и, тяжело ступая по мягкой траве на склоне холма, направился к собеседникам. Голова у него была большая, с залысинами, на лице с крючковатым носом и четко очерченными губами светились широко расставленные голубые глаза.

– Течение сильное, грунт надежный, – с улыбкой обратился он к Годфруа на французском наречии. – Ссуду я тебе дам.

Если судить по роскошному плащу, прекрасному коню и французскому говору, мужчина принадлежал к правящему классу нормандцев, однако на груди его белела нашивка – два прямоугольника в два дюйма шириной и три дюйма длиной, – называемая табулой, в память о ветхозаветных скрижалях Моисеевых.

Аарон из Уилтона был иудеем.

Иудеи, живущие в Англии, назывались слугами королевской казны и принадлежали королю. В Британию они переселились с се вера Франции; Вильгельм Завоеватель, а позже его сыновья и наследники, Вильгельм II Рыжий и Генрих I, всячески поощряли их переезд, хотя иудеям возбранялось владеть землей или заниматься ремеслом. Тем не менее они находились под королевской защитой и опекой, поскольку ссужали деньги в рост, посредничали в международной торговле и всячески пополняли королевскую казну, приумножая богатство. Впрочем, этим занимались и итальянские торговцы, и христианский орден тамплиеров, рыцарей-храмовников, однако в Англии, где на Крестовые походы, войны и содержание наемного войска требовались значительные суммы, первыми банкирами и финансистами стали именно иудеи. Они славились хорошим воспитанием и образованием, прекрасно говорили по-французски и пользовались доверием знатных господ и священнослужителей. Церкви необходимы были деньги на строительство новых соборов и монастырей, и иудеи охотно ссужали нужные суммы под залог шерсти и сукна.

В долгое правление короля Генриха II, несмотря на отдельные проявления недовольства со стороны местного населения, иудейская община в Англии процветала. Иудеи обслуживали королевскую казну, выдавали ссуды под залог будущих поступлений из графств и, таким образом, заложили основу системы последующих государственных займов. Они по-прежнему принадлежали королю, который позволял им ссужать деньги под залог земельных угодий, однако после смерти любого иудея его имущество переходило королю. А в конце XII века в Англии ввели талью – произвольно взимаемый налог в казну, которым облагались иудейские общины. Генрих II не был жестокосердным правителем, и его притязания оста вались терпимыми, однако в конце его царствования налоги, получаемые с иудейских общин, составляли примерно седьмую часть годового дохода страны.

– Мы приносим пользу королю, – наставлял Аарона его отец, – но спокойной жизни нам это не обещает.

Причин для опасений было множество. Подозрительное отношение к иудеям усилилось при подготовке Крестового похода короля Ричарда II, неприязнь горожан переросла в ненависть, начались мятежи. В Йорке сто пятьдесят иудеев, запертых в городской башне, покончили с собой, убоявшись разъяренной толпы. Чтобы успокоить население, потребовалось вмешательство короля, который издал несколько дополнительных указов о защите иудеев.

Однако же тальи неуклонно росли, а когда Ричард Львиное Сердце попал в плен, возвращаясь из Святой земли, одну иудейскую общину обязали выплатить в счет его выкупа пять тысяч марок – в три раза больше, чем жителей Лондона, крупного торгового города и порта. Преемник Ричарда, Иоанн Безземельный, еще боль ше увеличил налоги.

Тем временем Церковь провозгласила ростовщичество презренным занятием, несовместимым с христианскими добродетелями, и объявила его мздоимством. Таким образом, король Англии оказался в странном положении: формально он признавал требования Церкви, но, увеличивая размер тальи, пользовался всеми преимуществами иудейской финансовой системы, которая находилась под его защитой, а значит, сам превратился в мздоимца.