А тем временем у нас в Аквитании стены покоев Неда содрогались от взрывов гнева своенравного потомка Плантагенетов. Да еще и я подлила масла в огонь, потому что не могла уже больше молчать. Яркое и все еще новое для меня чувство любви не настолько ослепляло, чтобы я не видела нежелание Неда взглянуть правде в глаза.

– Думаю, твой отец был хорошо информирован. Этот налог был чересчур резким нововведением, чтобы они приняли его. Да и собирают его действительно слишком часто.

– Хорошо информирован, говоришь?

– Я тебя предупреждала.

– Значит, ты меня предупреждала. – Он раздраженно взмахнул рукой. – Не нужны мне твои предупреждения. Ты мне жена, где же твоя лояльность по отношению к мужу?

Я выдержала его тяжелый взгляд.

– Лояльность ничего не значит, когда сталкиваешься с суровой реальностью. Тебе известно состояние нашей казны?

– Известно ли это мне? Разумеется, известно! С чего бы я облагал их еще одним налогом, если бы сундуки мои ломились от монет? Думаю, сейчас ты начнешь винить меня в том, что я отправился на помощь этому Педро, будь он трижды проклят! Или в том, что не сумел получить с него обещанное золото.

– Нет. Но налог слишком высок. Ты должен добиться их расположения, Нед, а не доводить до нищеты.

– А ты у нас такая опытная в управлении государством.

Его цинизм окатил меня с головы до ног.

– Зато у меня есть опыт в управлении мужчинами, – ответила я, имея в виду те случаи, когда мне приходилось успешно вести переговоры, убеждать, отчитывать.

– Что-то я этого не заметил. Ты как раз проявила удивительную неуклюжесть в управлении своими мужчинами.

Я почувствовала, что начинаю раскаляться под стать Неду.

– Я добилась твоего расположения, например, – сказала я, вспомнив наш разговор во время стрельбы из лука; как же давно это было, словно в другой жизни.

– Тебе не нужно было ничего добиваться. Я сам тебя хотел. И что посоветуешь? Что нам делать? Дай-ка я угадаю. Отменить налоги вообще?

– Нет, этого мы сделать не можем, – согласилась я; наши голоса теперь уже вовсю гремели в большой зале, где, к счастью, никого не было, кроме нас самих и своры охотничьих собак. – Мы слишком глубоко погрязли в долгах. Причем многие из них – это наша с тобой вина. Наша экстравагантность стала вызывать злость и раздражение.

– Как и твоя тяга к неподобающим нарядам.

– Что-то ты прежде не жаловался.

– Зато пожалуюсь теперь. Такую вуаль, выставляющую напоказ твои волосы, не подобает носить замужней женщине. Что случилось с твоими приличествующими положению головными уборами?

– Ты хочешь, чтобы я носила длинную вуаль и глухой монашеский плат? Как твоя мать?

– Не передергивай, Джоанна. Я всего лишь хочу, чтобы ты выглядела скромно.

– Скромно – это как? Как ты окружал непомерной заботой каждого рыцаря вместе с его лошадью, тратя на это бешеные деньги?

– Ты прекрасно знаешь, зачем я это делал. Впечатление о сильной власти основывается на потоках золота. Не помню, чтобы ты на это тогда жаловалась. К тому же мы праздновали церемонию твоего очищения после родов!

Последнее заявление привело к резкому завершению нашего разговора. Молчание продолжалось до конца дня. И весь следующий день, когда неумолимый Нед, преисполненный праведного гнева, старался оказаться где угодно, лишь бы только не там, где могла появиться я. При этом я допускала, что проблема была не во мне, а скорее в том ударе по гордости Неда, который нанес его отец. Я также понимала, что с моей стороны было бы неправильно усиливать свое давление на него, когда он страдал от раны, нанесенной его чувству собственного достоинства человеком, на любовь и уважение которого Нед претендовал. И налаживать мир должна была я. Взяв себя в руки, я вошла в его покои.

– Я пришла на переговоры, – отважно заявила я с порога.

Он встретил меня суровым взглядом, как будто я была неприятелем, вторгшимся на его территорию.

– Я не склонен к переговорам, если ты по-прежнему хочешь взвалить на мои плечи вину за предательство наших непокорных подданных.

Я встала прямо перед ним, так что ему не оставалось ничего другого, как смотреть на меня.

– Я не виню тебя. Мы оба в этом виноваты. Думаю, мы с тобой далеко не всегда вели себя разумно. Если ты заметил, я говорю сейчас в равной степени и о себе тоже.

– Что ж, и на том спасибо. Я должен быть благодарен тебе за то, что ты взяла на себя часть вины за эту чудовищную ситуацию?

Я стиснула зубы. Это могло оказаться сложнее, чем я себе представляла. Выражение лица Неда оставалось непреклонным.

– Я пришла не для того, чтобы ссориться с тобой. Вместо этого я взываю к великодушию и благородству твоей натуры.

– И напрасно, потому что на данный момент ничего этого нет.

– Согласна. Я этого тоже не вижу. Я стою тут перед тобой, а ты продолжаешь сидеть, сгорбившись и прикипев к своему креслу. Я предприняла определенное усилие со своей стороны, думаю, и ты тоже должен поступить так же. Если ты, конечно, благородный рыцарь, коим себя считаешь.

Нед внимательно посмотрел на меня, и наконец в уголках его рта появился намек на улыбку.

– Должно быть, тебе было очень непросто прийти сюда и признаться, что ты тоже была неправа.

– Да. Все именно так. Ты теперь прогонишь меня или все-таки поговорим конструктивно?

– Как я могу отказаться от такого настойчивого предложения?

Мир был восстановлен одним рукопожатием, как будто мы с ним были послами враждующих стран. За тем только исключением, что потом последовал поцелуй, закончившийся объятиями.

– Что будешь делать? – спросила я, наливая вина и боясь того, что могу сейчас услышать. – Я насчет приглашения короля Карла.

– Я приму его. Видит Бог, я сделаю это! Но я этому французскому королю не какой-то там проситель. И поэтому я появлюсь перед ним с мечом, в шлеме и имея за спиной шестидесятитысячное войско. Тогда мы и посмотрим, кому здесь принадлежит власть. Тогда и посмотрим, кто на самом деле правит Аквитанией.

Он бросил на меня взгляд в ожидании реакции на такой провокационный план.

В своей жизни я не раз тревожила осиное гнездо и не собиралась повторять прошлых ошибок.

– Тогда так и поступай, если таково твое решение. А я поддержу тебя в этом.

Но он этого не сделал. Не мог этого сделать. Хотя к королю Карлу был послан гонец с более чем нетактичным ответом, я знала, что Нед никогда не войдет в Париж во главе армии, каким бы обиженным себя ни чувствовал. Потому что за всей напряженностью и гнетущей обстановкой на наших территориях в конечном счете скрывалось ухудшение здоровья Неда. Этот факт уже никак нельзя было игнорировать или как-то отмахиваться от него. Мой муж страдал от сильного расстройства желудка, жестокого поноса, один приступ следовал за другим, и это иссушало его, истощало, забирало силы. Я была очень напугана и сразу по многим причинам, о которых не могла говорить открыто.