В любом случае никого не должно шокировать то, как сочетались торговля и пиратство. В том мире искушению не могли противиться даже капитаны, перевозящие послов. Например, в 1628 году рыцари ордена Святого Стефана захватили трехтрюмный галеон, весивший 600 тонн; это судно направил в Восточное Средиземноморье комендант (castellano) крепости Триполи – в коммерческих целях. Но затем комендант изменил свое решение, прислав реису галеона приказ набрать левендов на османских землях и возвращаться назад. Реис отыщет 140 левендов в Салониках и на острове Хиос, однако в Кушадасы столкнется с запретом Стамбула и уже на обратном пути угодит в лапы к флорентийцам[1483]. Должно быть, подобным занимались многие североафриканские корабли. Не было смысла отправляться в Мемалик-и Махрусе с пустыми руками, если требовались новые корсары. К тому же, выгрузив товары и забрав прибыль, не мешало и набрать солдат из подданных-реайя, прежде чем возвращаться домой. Другой пример: в 1796 году кырлангыч, остановленный мальтийским капитаном Джузеппе Сколаро, на первый взгляд производил впечатление достойного корабля с христианским экипажем; но после тщательного обыска на судне обнаружили османский флаг, пушки, пистолеты и порох. Как оказалось, корабль принадлежал корсару по имени Мурад-бей[1484]. В начале XVIII века Ложье де Тасси упоминает о том, что пассажирам на корабле доставалась часть трофеев[1485]; если учесть, что обычно корсарское судно не перевозило пассажиров, то несложно догадаться, что речь идет именно о торговом корабле, не брезгующим пиратством при встрече с врагами.

Так поступали и христиане. В 1639 году компания Compagnia di Nostra Signora di Libertа, основанная группой генуэзских торговцев, отправила к Сицилии галеру за сырьем для шелка. Однако ее экипажу стали чинить препятствия испанские бюрократы, заинтересованные в банкротстве компании. Направляться в другой порт не было смысла; ведь прибыль от небольшой галеры была возможна лишь при наличии легких, но дорогих вещей. Экипажу оставалось лишь попытать счастья в корсарстве и охотиться на мусульманские корабли в Восточном Средиземноморье[1486].

Впрочем, пиратские суда, кроме торговли, занимались и перевозкой пассажиров, и охраной кораблей. Тунисские буртуны перевозили паломников между Стамбулом и Каиром, возвращаясь с грузом риса, овощей и индийских тканей[1487]. Алжирские корсары, возвращаясь из набегов, набирали на корабли столько мудехаров, сколько могли, и отвозили их из Испании в Северную Африку[1488]. Бывало, пираты охраняли торговые суда. Разве в 1676 году марсельские судовладельцы не вверили свои торговые корабли Самсону Меми и Меземорте Хюсейину?[1489] Нам могут встретиться и реисы, отошедшие от дел по разным причинам; такие служили проводниками для европейских торговых судов[1490].

Убыток, который наносили корсары европейской торговле, можно представить в цифрах. Проблематика придает им смысл. В 1560–1565 годах французы потеряли одиннадцать больших парусников (nef) и много малых кораблей; общая сумма их убытка исчисляется в 300–400 тысяч экю[1491].

Поль Массон предполагает, что в 1606–1612 годах убытки составили три миллиона турских ливров (livre tournois)[1492], тогда как Жан-Батист Грамай приводит цифры для 1608–1618 годов (годы с 1612-го по 1615-й он пропускает) за девять лет – 251 корабль и 7035 пленников[1493]. Документ из марсельских архивов также указывает на потерю 1 800 000 экю всего за восемь месяцев, считая с начала 1616 года[1494]. Согласно другому документу из того же архива, генуэзцы в 1613–1621 годах захватили 936 кораблей, из которых французам принадлежало 253[1495]. Еще Пьер Дан оценивает потери последних за период с октября 1628 года по август 1634-го как 80 кораблей и 4 752 000 экю[1496]. Наконец, третий документ из марсельских архивов говорит о том, что в 1652–1664 годах корсарам досталось 108 судов общей стоимостью 8 295 000 лир[1497].

Не очень-то отличалась ситуация и у англичан. Документ от 1628 года гласит, что в 1609–1616 годах они потеряли 466 кораблей[1498]. Впрочем, Англии принадлежало лишь 60 судов из 936, о которых говорилось выше, и данные явно преувеличены; тем не менее нельзя не допустить, что марсельский документ не указал потерь в океане. Напротив, судовладельцы, склонные преувеличивать цифры, в своей петиции королю за 1636 год отмечают, что корсары захватили 87 кораблей за несколько последних лет и нанесли ущерб в 96 700 фунтов стерлингов, а кроме того, пленили 1160 англичан[1499]. На следующий год после упомянутой петиции алжирцы захватят уже на берегах Италии с Испанией тысячу рабов, а в 1638 году ограбят более двадцати английских кораблей, полных людей и дорогих товаров[1500]. В 1640 году общие потери англичан составят 70 судов и 1200 моряков; согласно Адриану Тиннисвуду, они будут равны потерям за все годы с 1629-го по 1638-й[1501]. Причем во второй половине столетия потери не уменьшатся, – столь малоэффективны были петиции. С 1677 по 1682 год алжирцы захватили 157 кораблей и 3000 моряков, нанеся англичанам урон на 300 000 фунтов или же полтора миллиона экю[1502].