Задержались до позднего вечера, и пожилая леди безапелляционно оставила внучку и ее спутника ночевать. Альтис подумал, согласился и предупредил Стримбора, что сегодня в замок не вернется.

Бабушка была умной и много в жизни повидавшей женщиной, поэтому не стала даже пытаться выделить внучке и ее спутнику разные комнаты.

Альтис сидел на кровати, и Марья, пристроившись за его спиной, разминала напряженные плечи. Пламенный млел под ее ласковыми руками. Когда она начала целовать его шею, он повернулся, поймал ее и посадил к себе на колени. Обнял, зарылся в мягкие волосы.

– Великий Купол, как же я люблю тебя, моя девочка!.. – прошептал он.

Она прижалась к нему, всей душой чувствуя, как что-то темное и тяжелое давит на его пламенное сердце.

– Я никогда тебя не покину, мой Альтис. Слышишь, мой демон? Никогда!

Так они сидели целую вечность. Марья, уставшая за день, сама не заметила, как уснула на плече любимого. А он тихонько положил ее, укутал одеялом, поцеловал в висок и вышел из комнаты.

Привалившись к закрытой двери комнаты, он сполз на пол, обхватив руками голову. Но выть хотелось не от головной боли.

– Не спится?

Альтис поднял голову и увидел Юлиану. В темноте она казалась гораздо моложе, чем была на самом деле.

– Дикая головная боль.

– Пойдем со мной, – негромко сказала женщина, лукаво улыбнувшись. – У меня есть отличное средство от бессонницы и головной боли.

– А поможет? – поинтересовался Альтис.

– Мне помогает, – пожала плечами пожилая леди.

Альтис поднялся и последовал за Юлианой. Глядя на ее прямую спину, он подумал, что назвать эту леди старушкой было бы верхом глупости и невежества.

В ее уютном кабинете, где стояли три кресла, горел уютным желто-оранжевым светом только один магический шарик. Альтис сел в одно из кресел. Женщина поднесла демону глубокий кубок.

– Выпей, – предложила она, держа в своих руках точно такой же сосуд.

Густое алое вино пилось легко, словно это был простой виноградный сок. Альтис в три глотка осушил кубок, и Юлиана наполнила его снова. Сама она сидела в соседнем кресле и медленно пила свое «средство от бессонницы».

– Не одному мне сегодня не спится, – улыбнулся Альтис.

– Это верно. – Женщина коротко рассмеялась. – У старости есть свои достоинства и недостатки.

– Вам еще рано говорить о старости.

– Юноша, вы мне льстите.

– «Юноша»?! – Альтис поперхнулся и весело расхохотался. – Юлиана, вы хотя бы подозреваете, сколько мне лет?!

– Думаю, не одна тысяча. – Женщина качнула головой, сделала новый глоток вина. – Но разве это имеет значение? Есть юные боги с глазами древних старцев, есть взрослые демоны, взгляд которых говорит, что они – лишь жестокие дети. А есть такие, как ты…

Альтис ничего не ответил, но мысленно согласился.

– Тебе ведь не спалось не по причине головной боли, – неожиданно сказала женщина.

Альтис ощутимо вздрогнул и бросил на нее быстрый взгляд.

– Что тебя гложет, Пламенный? – Она говорила тихо, но ее голос проникал в самое сердце.

– Я убил родного брата, – спустя минуту ответил демон.

– Почему? – еще через минуту спросила Юлиана, повернувшись к собеседнику и отставив кубок в сторону. – Почему ты это сделал? Ты ненавидел его? Он совершил что-то плохое?

Альтис молчал, чувствуя, как тяжесть давит на его плечи, как темная волна тоски и горечи заполняет его изнутри… А потом просто поднял взгляд на Юлиану, позволяя ей заглянуть в свое сердце. И, конечно, она смогла увидеть все то, о чем молчал демон…

Женщина заговорила негромко и веско:

– Иногда обстоятельства бывают сильнее… Сильнее богов, даже сильнее демонов. Иногда мы не можем не подчиниться обстоятельствам. Тебе и самому ведь известно, что твоей вины в произошедшем нет… но ты не можешь перестать себя винить.

– Не могу, – согласился демон.

– Но ты должен! Иначе… – Женщина осеклась.

– О да! – криво усмехнулся Пламенный. – Можешь не продолжать, человеческая женщина. Белый командор не зря прославился своей способностью знать то, что знать ему не положено. Я догадываюсь, к чему это «иначе».

Он допил свой кубок, поднялся. У самой двери его остановил тихий оклик.

– Если сможешь, Альтис… не рань мою внучку слишком сильно, – попросила женщина. – Она очень чувствительная девушка. Не разбивай ей сердце.

– И не собирался, – мрачно ответил демон, выходя за дверь.

Юлиана внимательно прислушалась к его удаляющимся шагам. Из ящика стола она достала кожаный мешочек, сыпанула в незажженный камин щепотку бесцветного порошка. Огонь вспыхнул рубином и изумрудом, а женщина вдруг помолодела еще лет на тридцать.

Мужчина, неслышно появившийся за ее спиной, был высок и строен. Его светло-серые глаза внимательно смотрели на женщину.

– Здравствуй, Ирихор, – не оборачиваясь, сказала Юлиана.

– Здравствуй, Лиа, – ответил бог. – Ты все так же прекрасна.

– А ты все такой же льстец, великий целитель, – обернулась женщина. – У тебя будут серьезные проблемы с выполнением воли Создателя.

– Расскажи мне обо всем, моя милая Лиа. – Бог занял свое кресло, и его длинные пальцы переплелись на колене.

Она вздохнула, села напротив и рассказала то, что успела узнать. Бог сплетал и снова размыкал пальцы.

– Я давно знаю этого демона, очень давно, – тихо произнес великий целитель. – За тишиной его молчания всегда была… безмолвная тоска. Если бы ты слышала его песни, Лиа… Никто еще не рвал мне сердце так, как Альтис. Даже лучший менестрель Купола не может петь так, как он. Как я могу помочь ему, если… до сих пор не верю в то, что я должен это сделать?!

– Почему не веришь, Ирихор? – спросила женщина. – Это твоя обязанность!

– Лиа, неужели ты не поняла?! Тем, что потребовал от меня Создатель, я просто убью Альтиса, а не помогу ему! Я целитель, а не убийца. Я не могу вырвать сердце живому существу, пусть это даже демон! Тем более если этот демон – Альтис. Я откажусь выполнять волю Создателя, и будь что будет…

– Ну и зря, – неожиданно раздался голос Пламенного.

Бог резко обернулся и встретился с взглядом золотых глаз.

– Если тебе приказано вырвать мне сердце, целитель, – холодно сказал Альтис, – так сделай это, потому что я больше не выдержу… такого существования.

– Нет, – твердо ответил целитель.

Альтис молча смотрел на бога. Женщина предпочла не вмешиваться в мужской разговор.

– Ты убьешь меня бездействием, целитель, вернее, чем любым клинком.