Но это возвращение к разуму, хотя и было вполне реальным, продлилось недолго. Вскоре его недоверие возобладало. Он вернул к себе своего фаворита и отдался на волю его кровавых советов. Он уничтожил все, что успел сделать ради примирения с Небом, со своим народом и с братьями. Все его решения испарились как сон. Отныне он правил лишь при помощи силы и страха казни. Он составил новые заговоры против своих братьев, которые, поняв, что пока он остается у власти, для них безопасности не будет, объединились друг с другом и со всеми недовольными, чтобы свергнуть его с престола.

Эти две стороны не были равными по силе. Сердце, желания шведов, настроения самых знатных, интересы народа, желание справедливой мести, обоснованный страх правительства перед свирепым государем, которым руководит подлец, – все способствовало замыслам двух принцев. Как только общество узнало о них, в их лагерь собралось множество самых влиятельных сеньоров. Почти все замки и крепости, к которым они подходили, открывали им свои двери. Эрик не мог долго сопротивляться. Войско, еще остававшееся ему верным, потерпело ряд неудач, и упадок духа сделал дезертирство всеобщим. Вскоре в его руках остался только Стокгольм, в котором он был осажден. Пришлось договариваться с победителям. Прежде всего, ему предписали выдать своего фаворита, и, поскольку желание уцелеть было сильнее этой привязанности, Йоран Перссон был выдан двум принцам, которые казнили его, подвергнув жесточайшим мучениям; после этого Стокгольм открыл им ворота, и несчастный монарх, покинутый всеми, тщетно искал укрытия в большой церкви. За ним последовал герцог Карл, самый младший из его братьев, главные сеньоры их партии и множество дворян, офицеров и других зрителей из всех сословий. Эрик выслушал горчайшие упреки, был вынужден отречься от короны и доведен до того, что ему пришлось смиренно умолять о единственной и последней милости – приличной тюрьме.

Генеральные Штаты королевства, находившиеся в сборе, радостно утвердили все, что только что произошло, торжественно свергли Эрика и провозгласили королем под именем Юхана III старшего из его братьев. Будучи королем, он вошел в Стокгольм и, не встретив ни сопротивления, ни задержек, взял бразды правления.

Наконец, Штеттинский конгресс.

Вот и все сколько-нибудь важные события этой кампании. Как мы видим, лишь Фредерик что-то выиграл, взяв Варберг и захватив торговый флот. Шведский король начал терять дух. Его шурин король Польши, в котором он рассчитывал найти надежную опору, отделывался лишь пустыми обещаниями. Он мог бояться всяческих угроз Ливонии со стороны царя Ивана. Неуспех его предприятий, истощение его королевства и угроза голода[599] заставили его раскаяться, что он отказался от предложений мира, которые ему делали посланцы императора, короля Франции и многих государей Германии.

К счастью, эти державы продолжали предлагать свое посредничество, от которого он столь часто отказывался. Следующей зимой их добрые услуги были наконец приняты: Дансе, французский посол, все еще остававшийся на севере, сыграл главную роль в этом спасительном деле; внесли свой вклад и послы императора, а также курфюрста саксонского; и по всеобщему согласию в начале июля в Штеттине открылся мирный конгресс. Фредерик послал туда четырех сенаторов в качестве полномочных послов: Пьера Бильде, Анри Ранцова, губернатора Гофштейна, Георгия Розенкранца и Николая Кааса, а также доктора права по имени Хинк[600]. Шведское посольство возглавлял Николай Юлленшерна[601], канцлер Швеции. Любек тоже отправил двух послов. От держав-посредниц в Штеттин приехали Йоганн-Фридрих, герцог Померании, и граф фон Шлик, представители императора, Шарль Дансе от короля Франции, граф фон Эберштейн и Вольмар фон Берлипс от курфюрста Саксонского. Король Польши тоже желал быть представленным на этом конгрессе, который не был ему безразличен, поскольку должен был повлиять на судьбу Ливонии, которую он оспаривал у русских и у шведов. Он постарался помешать примирению, которое давало шведам слишком большие возможности к укреплению их державы. Чтобы не дать датчанам заключить мир, он опирался на союз, который они заключили с ним и с русскими. Поскольку история нам совершенно не говорит, каковы были условия мира, сложно сказать сегодня, лишалась ли Дания свободы заключить сепаратный мир со Швецией.

Отрывок из первого письма, в котором Данзей указывает на существование Северного пути. Вот это письмо целиком.

Королю [от 15 июля 1571 года]

Сир. Я получил письма Вашего Величества, предназначенные королям Швеции и Польши, городу Любеку и другим приморским городам, в начале июня месяца и немедленно переслал их адресатам. Мой посланец к королю Швеции написал мне, что его величество был столь болен, что он еще не смог получить от него ответа. Он надеется получить ответ в Упсале, где должны собраться Генеральные Штаты Швеции. Кроме того, он сообщил, что господин де ла Гарди, французский дворянин, будет посланником к Вашему Величеству и отправится к Вам вскоре после заседания Генеральных Штатов, и сам де ла Гарди прислал мне письмо в подтверждение этому.

Я посылаю Вам, сир, ответ, который я получил от короля Польши и от города Любека. И поскольку Ваше Величество желает сохранить торговлю с Россией из-за огромных выгод, которые она действительно приносит вашим королевствам, странам и подданным, как в целом, так и в частности, я скажу Вам, каким мне видится нынешнее положение. Если Ваше Величество будет знать трудности этой торговли и препятствия, которые нам чинят, Вы сможете лучше обо всем позаботиться.

Утроба или залив здешнего моря, которое называют Восточным, полностью находится между королевствами Данией и Швецией, странами Лифляндией и Пруссией и частью Германии, хотя две вышеупомянутые страны тоже являются частью империи. Император и Генеральные Штаты империи всегда позволяли торговлю с Россией, при условии, что будут соблюдаться законы и ордонансы, а они поистине должны соблюдаться, потому что являются в высшей степени справедливыми. Но, сир, хотя таковы ордонансы империи, к ним редко обращаются.

Король Дании хочет сохранить полную свободу торговли с Нарвой, потому что получает от нее огромную прибыль: недавно он обложил все корабли, плывущие в Нарву, весьма значительным налогом.

В руках короля Швеции в настоящий момент находится часть Лифляндии, а также город Ревель, являющийся главной причиной войны между ним и императором России, и нельзя сомневаться, что он, желая облегчить себе войну, был бы очень рад, чтобы вся торговля с Россией прекратилась. Но по соглашению, которое недавно было заключено в Штеттине с королем Дании и городом Любеком, он признал их право свободно торговать и вести дела с русскими, куда бы они ни привозили свои товары. Есть слухи, что он хочет помешать подданным других королей и государей вести эту торговлю, но я еще не слышал, чтобы он задержал кого-нибудь из тех, кто в этом году отправился в Нарву, или в чем-либо им помешал.