Монсеньору [2 апреля 1571 года]

Монсеньор. Мир между королями Дании и Швеции и городом Любеком надежно заключен и провозглашен. Спорные вопросы, оставшиеся между королями Дании и Польши, не слишком важны и их легко решить. Но я боюсь, что они оба желают не помириться, а раздуть свою ссору. Не стоит сомневаться, что морские города пошлют посольства к королю в начале июля, что через короткое время подтвердится ответом от господ Любека на письма, которые его величество им отправил. Считается бесспорным, что император Московии продолжит осаду города Ревеля, которую ведет он сам или же герцог Магнус от его имени.

О трудностях посредника в Скандинавии

Следующие отрывки представляют собой извлечение из «Истории Дании» (третий том), написанной г-ном Малле, профессором литературы, членом Лионской и Упсальской академий. Труд был опубликован в Копенгагене, в издательстве К. Филиберта в 1778 году. Итак, на дворе 1565 год, разгар Северной семилетней войны.

Соседние государства начинали желать конца этой войны почти в такой же степени, как сама Скандинавия, которой война причинила столько бед. Мореплавание на Балтийском море полностью прекратилось. Морские и торговые города пришли в упадок. Герцоги Померании, заинтересованные в своей судьбе, вновь просили начать переговоры о мире. Польша присоединила к их голосам свой, а Франция, предложившая обоим королям включить их в недавно заключенный договор в Труа, тоже пригласила их к столу переговоров и отправила к ним с этой целью Шарля Дансе, который уже не раз выполнял поручения на Севере и приобрел там большой авторитет. Он сначала прибыл в Копенгаген, где выдвинул различные предложения по урегулированию. Оттуда он отправился ко двору Эрика с той же целью; но все его труды не могли сблизить двух государей, еще хранивших большие надежды и еще более горячо, чем прежде, завидовавших друг другу и ненавидевших друг друга. Фредерик желал, чтобы его враг согласился заключить с ним перемирие на один-два года, чтобы можно было спокойно обсудить условия постоянного мира и чтобы, в качестве предварительного условия, он вернул ему все захваченные территории, крепости, корабли, оружие и припасы. Эрик, еще более опьяненный своими слабыми успехами, предлагал перемирие на тридцать лет, при условии, что король Дании ему навсегда уступит провинции Халланд, Емтланд, Херьедален и Бохуслен; что он передаст ему все свои права на Сканию, Норвегию и Готланд, откажется от притязаний, которые у него возникли на часть Ливонии, и от использования шведского герба в своем гербе, что он вернет ему крепость Эльфсборг[596] с землей и т. д. и т. п. Король Дании был глубоко оскорблен самой мыслью о том, что ему можно делать подобные предложения. Он поблагодарил Дансе и его господина за их добрые услуги и, чтобы показать Эрику, что он думает о его предложениях, приказал снова напасть на Вестергётланд, отмстив за недавние жестокости шведов в Дании такими же бесчеловечными методами: обычный и удручающий результат этой варварской манеры воевать! Первая жестокость влечет за собой вторую, а вторая все последующие. Каждая сторона, слишком ослепленная своей местью, чтобы оценить себя по заслугам или услышать голос человечности, убеждает себя, что враг уже своим примером разрешил ей никого не щадить. Горе тому государю, который первым покажет столь гибельный пример или не помешает другим его показать! На него ложится огромный долг перед родом человеческим, и с него будет спрошено за то несчетное излишнее зло, которые он добавил к тяжести обычного зла, под которой изнемогают люди даже во время самой умеренной войны.

Вскоре после этого датского нападения на Вестергётланд шведская армия в свою очередь обрушилась на Халланд и атаковала Варберг, одну из лучших крепостей провинции. Их артиллерия превратила в пыль часть крепости, а оставшаяся часть ее была взята приступом, несмотря на отчаянное сопротивление жителей. Рассерженные солдаты варварски отмстили. Они истребили всех этих несчастных, не пощадив ни женщин, ни детей, ни священников, искавших спасения у подножия алтарей. С трудом удалось спасти от их ярости несколько военных, в большинстве своем шотландцев или французов; среди сих последних Понтуса де ла Гарди, дворянина из Лангедока, который впоследствии поступил на шведскую службу и основал семью, давшую много великих людей и сохраняющую одно из первых мест в Швеции и поныне.

Затем шведы потерпели поражение. На дворе по-прежнему 1565 год.

Эрик настолько рассвирепел, что приказал арестовать многих офицеров и солдат немецкой кавалерии, которой он приписывал все неудачи этого дня, и потребовал от них всех новой клятвы верности, а затем часть из них приказал на месте обезглавить. Один из его офицеров, по имени Аббефельдт, получивший от отряда поручение оправдать их поведение в течение дня, заплатил головой за свое рвение. Большинство этих иностранцев, возмущенных и напуганных такой жестокостью, ушли со службы и покинули Швецию. Фредерик, со своей стороны, хорошо почувствовавший (возможно, слишком хорошо), насколько этот успех улучшил репутацию его войск, стал куда более несговорчивым по поводу условий мира. Французский посол Дансе по-прежнему страстно добивался мира, не получая должной поддержки со стороны тех, кто должен был бы в наибольшей степени этого мира желать. Если верить шведским историкам, король Дании передал с Дансе мирные предложения, которые совершенно не соответствовали его преимуществу. Он требовал все спорные территории без исключения, а также уступку Ливонии его брату, возмещение всех военных расходов, обещание, что Швеция не заключит никакого союза с иностранным государством без позволения Дании, и т. д. Король и Генеральные Штаты[597] Швеции отвергли эти предложения с презрением.

Тем временем Фредерик воспользовался своим влиянием при дворе императора Максимилиана II. Он призывал его запретить городам Ганзы, данникам империи, предоставлять шведам какую-либо помощь и поддержку, оружием или едой, и вести с ними какую-либо торговлю. Если бы этот указ соблюдался, он бы принес пользу Дании. Но этого не произошло, да и не могло произойти. Шведы продолжали разными способами обеспечивать себя всем, что было необходимо для энергичного продолжения войны, а в начале следующего года к ним из иностранных государств и из Германии прибыли даже военные корабли, матросы, оружие и лошади. Из одной лишь Франции они получили подкрепление в три тысячи всадников и столько же пехотинцев, завербованных в королевстве Понтусом де ла Гарди.

«Свержение короля Швеции» (отстранение от власти Эрика XIV в 1568 году) на сей раз описано не дипломатом, а историком.

Он уже давно потерял уважение и любовь своего народа, столь желавшего почитать в нем сына Густава, хотя он мало чем был похож на отца. Его непоследовательное поведение, буря его страстей уже заранее свидетельствовали о том, что голова его не в порядке. Его ухаживания за Елизаветой Английской, за Марией Шотландской, за княгиней Гессенской, за лотарингкой[598], проходившие в высшей степени неблагоразумно и заканчивавшиеся отказами, выставили его на посмешище в глазах иностранцев и вызвали презрение его собственных подданных. Он сам выставил себя на посмешище, сделав после всех этих отказов свой выбор. Этот государь, сватавшийся к лучшим невестам Европы, в конечном счете женился на стокгольмской торговке фруктами, чья красота поразила его, когда он как-то проходил по рынку. Его зависть, недоверие, гнев, его свирепый и жестокий нрав росли со дня на день. Из-за пустых подозрений он приказал схватить своего брата, Юхана, герцога Финляндского, которого народ любил больше, нежели его, и в течение четырех лет удерживал его в суровом заточении вместе с женой, сестрой Сигизмунда, короля Польши. Затем его недоверие вызвала семья Стуре, тоже известная в Швеции своими заслугами и своей древностью. Все, кто носил это имя, их родственники, их друзья стали жертвой страшной жестокости. Один из них, граф Николай Стуре, был заколот самим государем. Когда Берреус, его бывший наставник и его министр, пожелал умерить этот приступ ярости, король приказал убить его у себя на глазах. Другие Стуре были умерщвлены без суда вместе с множеством родственников. После этого к беспокойному духу добавилась беспокойная совесть, и государь в одиночестве бежал в лес, где переодетым блуждал много дней, пребывая в ярости. Наконец его нашли в состоянии, тоже внушавшем ужас и жалость. Он был весь в слезах и терзался стыдом и отчаянием. Немного придя в себя, он пытался успокоить свою совесть публичными проявлениями раскаяния. Он попросил прощения у всех, кого оскорбил, позволил отдать под суд Йорана Перссона, ненавидимого шведами, который и давал ему жестокие советы. Он вручил бразды правления сенаторам, примирился с герцогом Юханом и возвратил ему свободу.