Я не премину вступиться за графа Бодуэля, как мне приказали Ваше Величество. Вот уже примерно два месяца как король Дании отправил двенадцать или тринадцать хорошо снаряженных военных кораблей на норвежский берег, чтобы удержать свои порты и сделать обычную торговлю свободной и безопасной для каждого. Я не могу даже допустить такой мысли, что он желал оскорбить короля Испании или герцога Альбу[605]. Кроме того, я не думаю, что он повредит принцу Оранскому или помешает его замыслам; он говорит, что обязан ему многими радостями. Несомненно, что этот принц продолжает действовать против герцога Альбы, чем дарит многим весьма большую надежду. Его представители каждый день посылают солдат в Эмбден[606], где их кормят и содержат, пока не найдется судна, чтобы их на него погрузить, и отправить к господину де Ломбру[607], их адмиралу, в ожидании появления графа Людовика Нассау. Но что касается переправы по суше, сир, я пока ничего не смог узнать, несмотря на все мои старания. Я не знаю, собирает ли принц всадников и где, знаю лишь, что в его распоряжении есть большое число рейтаров, которые готовы выполнять его волю. Ходят слухи о королеве Англии – не о том, что она собирает в здешних краях солдат, но о том, что она поддерживает замыслы принца. Вот все, сир, что я в настоящее время могу написать Вашему Величеству.

Сир, прошло весьма много времени с тех пор, как покойный король, монсеньор Ваш отец (святой и достохвальной памяти) приказал мне стремиться к учреждению фактории приморских городов в каком-нибудь городе его королевства, подобно тем, что имеются в Лондоне, в Англии, или в Антверпене, в Брабанте, и, узнав о трудностях, с этим связанных, мне особо написал, что желает, чтобы я продолжал стремиться к этому, даже если не могу добиться результата. Теперь, после того как я постоянно стремился к этому около семи лет, я даю Вам слово, сир, что, чтобы разрешить этот вопрос к вящему удовольствию его величества, я сделал подарки на сейме, и все города единогласно согласились создать эту факторию. Это обошлось мне более чем в две тысячи пятьсот экю, не считая тех, что я потратил раньше, стремясь к этой цели столь долго. Я много раз сообщал об этом, и Ваше Величество во время своего недавнего пребывания в Тулузе, изучив эти расходы и множество других, которые мне пришлось понести, приказали мне выделить в возмещение за все некоторую сумму денег, из которой мне еще не выплатили пять тысяч ливров. И поскольку, сир, я занял эти деньги и истратил их на то, что принесет почет Вашему Величеству и выгоду вашим королевствам и подданным, я нижайше умоляю Ваше Величество, чтобы Вы соблаговолили приказать выплатить мне возмещение, поскольку у меня нет никакого имущества, сир, и нет надежды от кого-либо получить денег, кроме как от того, от кого я часто их получаю. Я жду их только от вашей щедрости и великодушия, после того как я посвятил двадцать восемь лет моей жизни служению королям монсеньорам Вашему деду, отцу и брату[608], а также Вашему Величеству, и ни разу не сделал чего-либо такого, за что меня упрекали бы или порицали.

Сир, я смиреннейше умоляю Создателя и т. д.

Из Копенгагена 15 числа июля 1571 года.

Несколько слов о таинственном «графе де Бодуэле», который упоминается и во многих других письмах эпохи. Это Джеймс Хепберн, граф Босуэл и третий муж Марии Стюарт, королевы Шотландии и вдовы короля Франции Франциска II. В 1567 году второй муж королевы был убит, и подозрение естественным образом пало на ее будущего третьего мужа. Этот новый брак разделил Шотландию. Протестантская знать взбунтовалась, схватила Марию, она отреклась в пользу своего сына (будущего Якова I и VI, который в 1603 году объединит Англию и Шотландию). В 1568 году Мария бежала и нашла убежище в Англии, но королева Елизавета I заточила ее в темницу, затем поселила в замке под наблюдением, а в 1587 году казнила. После восстания 1567 года граф Босуэл бежал в Данию, надеясь вернуться во главе армии и освободить королеву. Но ему не повезло: из-за бури он оказался в Бергене, родном крае его первой жены, которую он разорил. Он был арестован по этой причине, а затем король Дании приказал держать его в тюрьме по подозрению в убийстве. Переписка Данзея показывает, что король Франции мог бы решить судьбу пленника. В 1573 году он находился в заключении в очень тяжелых условиях, в тюрьме Драгсхольм в Скании, неподалеку от Мальмё: «Король Дании вплоть до настоящего времени довольно хорошо обращался с графом де Бодуэлем, но в последние дни он его поместил в очень плохую и тесную тюрьму» [письмо королю от 28 июня 1573 года]. Если верить биографам, он умрет там в 1578 году (Данзей написал о его смерти в 1575-м). Граф писал Данзею, доказывая свою невиновность. Его письма были впоследствии обнаружены среди бумаг посла и опубликованы в Эдинбурге в 1829 году под названием «Дела графа де Бодюэля» (Les affaires du comte de Boduel).

Данзей жаловался на алчность и недостаточную солидарность французских купцов, тоже тормозившую торговлю. В 1571–1573 годы король Швеции отправил Понтуса Делагарди в посольство по всей Европе.

Королеве-матери [от 15 июля 1571 года]

Сударыня. Нарвской или русской торговле до нынешнего времени мешали только короли Швеции и Польши. Вскоре господин де ла Гарди отправится к королю и к Вашему Величеству и (как я надеюсь) обрадует вас всем, чего только можно ждать от короля Швеции. Что же до короля Польши, у него столь небольшие морские силы, что без помощи и поддержки короля Швеции он не может сильно навредить. Чтобы сохранить и обеспечить торговлю, как с северной стороны, так и с восточной или нарвской, королю следует отправить посла к императору России и получить для своих подданных такие привилегии и свободы в странах императора, какие, с его точки зрения, будут необходимы. Я нисколько не сомневаюсь, что его величество легко получит то, о чем попросит. Следует также добиться, чтобы алчность и личные интересы французских купцов не препятствовали выгоде королевства и их собственной.

Мне кажется, что король Дании и король Польши недолго останутся друзьями, не столько из-за важности их разногласий, сколько из-за того, что они друг друга недостаточно уважают, чему способствуют и некоторые их советники, надеющиеся получить выгоду от их ссор. Короли Дании и Польши не могут особо навредить друг другу, но могут принести большой ущерб тем, кто будет торговать в Данциге и его окрестностях. И я не могу спокойно относиться к этому, потому что в результате, возможно, начнутся грабежи и разбой – что в конечном счете больше повредит королю Дании, чем королю Польши. Я сделал все, что мог, чтобы они остались друзьями.