месяц, тогда и дружба между нами завязалась настоящая… Хорошее время было, и зря ты думаешь, что там страшно. Зато такую, как Аделаида, давно бы уже прищучили. Здесь хуже, лицемерия больше, хотя, и Землю я уже полюбила.

— А чего же тогда ушла из Иномирья? — не поняла Илона.

— А меня изгнали, — с нервным смешком призналась Кира. — Сначала со службы поперли, а потом из столицы, за якобы неподобающее поведение. Рагнара тогда в городе не было, они с повелителем три месяца на границах бои вели, а когда вернулись, я уже сюда сбежала. Наверное, можно было настоять на общественном суде и разобраться в ситуации. Но я плюнула и не стала, обидно было до зеленых соплей, что какая-то канцелярская крыса из Верховного совета мою судьбу одним росчерком пера решила. Я продала дом, оставшийся в наследство, поменяла деньги на ваши и перебралась сюда, тут купила квартиру, получила документы, а через пару лет белобрысые пришли… Но я все равно ни о чем не жалею. Ну их к лешему, и соколов, и валькирий, и Гаруду с Рагнаром туда же. Выпендрежники они все.

Оставшийся путь ехали молча. Только на въезде в город Кира, у которой тоже имелась радиотрубка, позвонила Евгению Валентиновичу, расхвалила в красках работу учреждения в целом и Илоны — в частности, а затем нежным голосочком, никак не вязавшимся с ее образом, попросила на пару дней выделить дополнительные палатки со склада. Шеф, естественно, растаял от льстивых слов и согласился.

Гиннар обнаружился у себя в комнате, в той же клетчатой рубашке, что и три дня назад.

— Тебя еще нелегкая принесла с утра, — проворчал он Илоне вместо приветствия, поднимая голову от старой кастрюли, на прохудившееся дно которой ставил заплатку. — Нет настроения сегодня языками чесать.

— А придется, — сказала входящая следом Кира.

Дворф тревожно замер с паяльником в руках.

— Гиннар, не бойтесь, — зашептала Илона, пока старик опять не схватился за оружие. Она прикрыла дверь и приложила палец к губам. — Это Кира, она в курсе ситуации и нам помогает, мы вместе сражались с ламиями позавчера. И мы с новостями, только ведите себя тихо, пожалуйста, и не кричите, когда все узнаете. Мы, кажется, нашли одного из вашей семерки. Он напуган так, что ничего не помнит и не говорит, даже имя свое. Но на вас очень похож, только помоложе.

И впервые увидела, как вредный старик, у которого для каждого, кто ему мешал, находилось бранное слово, растерянно заморгал. Инструмент едва не выпал из дрожащей руки.

— А давайте-ка мы эту штуку выключим, пока пожар не случился, — охнула Илона, и выдернула вилку паяльника из розетки. — Дворфа Марыся вычислила, а потом еще Индра с Кирой осмотрели. Беда в том, что он даже не может объяснить, как его зовут. То ли Виталий, то ли Витя, мы не поняли. Тычет себя в грудь и приговаривает «Витт», а выговорить полностью не может…

Гиннар все же уронил на пол кастрюлю, и она, громко бренча, откатилась к стене. Но никто и не взглянул в ее сторону. Нижняя губа дворфа затряслась, будто он едва сдерживал слезы.

— Витт, — прошептал он. — Его так и зовут — Витт. Я думал, никто не выжил…

Все-таки не сдержался, отвернулся от гостей и быстро вытер глаза.

— Нам нужна твоя помощь, Гиннар, — Кира присела на корточки рядом с инвалидной коляской. — Я его вытащу, обещаю, но кто-то из рода должен быть рядом, когда былые страхи снова проявятся. Тем более, парень из твоей септимы.

И Гиннар кривовато и неумело, но все же улыбнулся.

— Я бы поехал с вами даже при отказе, прямо на коляске вслед за машиной, — тихо ответил он. — Ну что, крылатая, поможешь сесть в свой драндулет безногому калеке?

— О чем речь? — Кира даже обиделась. — И коляску в багажник уложим, главное, чтобы палатки эти треклятые не помялись. Может, и спальники дополнительные попросить?

— И надо в магазин заехать, еще продуктов взять, — вспомнила Илона. — Ксана с Июлькой вчера звонили, у них обеих какая-то беда приключилась. Толком не объяснили ничего, побоялись, что прослушают. Но, я так поняла, у них сила просыпается, а контролировать ее не выходит.

— Тогда пусть тоже палатку с собой берут, и гитару, вы же вроде как песни поете, устроим ребятам концерт, — засмеялась Кира. — Их отвлечь надо, чтобы не шарахались рядом и не любопытствовали, пока я парня вытаскивать буду.

* * *

В первом магазине продавали недавно привезенный и еще горячий хлеб. К нему просился пахучий и блестящий сыр с огромными дырками, и Илона предложила заехать на рынок, где в сумку, кроме вышеупомянутого продукта, будто сами собой попрыгали с десяток тепличных огурчиков, по пучку петрушки и зеленого лучка, баклажка свежайшего козьего йогурта и небольшой брусок масла, предназначенный смягчить характер печеной в костре картошки. А Кира, припарковав машину за самым дальним от ярмарочной площади углом, с загадочным видом исчезла в веренице складов и вышла оттуда через несколько минут с тремя банками домашней тушенки и канистрой кваса.

— Вы по всему городу будете жратву собирать? — нервничал дворф на заднем сидении. Он не находил себе места, беспокойно вертелся и теребил дрожащими руками край одеяла, которым прикрывал колени.

— Гиннар, возьми себя в руки, пожалуйста, — строго сказала валькирия, заводя двигатель. — Твой Витт три года терпел и еще несколько часов потерпит, ничего не случится. Все равно ночью с ним работать надо, когда остальные заснут. Зато у чужих теток с ребятами не возникнет ненужных вопросов. Ну, уехали на несколько часов, зато привезли дополнительные припасы и спальники с палатками, а что с нами старик увязался — так мало ли, захотел проветриться.

Но у «чужих теток с ребятами» никаких вопросов не возникло, никто даже не обратил на вернувшихся особого внимания. Разделившись на две команды, они азартно носились по полю, гоняя мяч. Индра, снявший кепку и повязавший вместо нее на голову футболку, возглавлял эту веселую вакханалию. Илона невольно залюбовалась стройным, гибким юношей с изумительно ровным загаром, поймавшем мяч прямо в прыжке. Еще пара-тройка лет — и сокол вытянется, окончательно окрепнет и войдет в полную силу. До чего же красивый жених будет у какой-нибудь иномирной девчонки! И воспитан правильно: отважный, честный, справедливый до зубовного скрежета.

«Повезло его родителям, — размышляла женщина с улыбкой. — Или это ему повезло, что нормальные ценности привили? Может, и не такая уж плохая штука их соколиная армия. А что с упырями с детства сражаются, так наверняка не по своему желанию, а потому, что нечисти