— Есть там и лекционный кабинет, и медблок с лабораторией, и спортивный зал, и склад с бытовухой всякой, — кивнула Марыся, принявшая свой естественный облик. Она почесала худенькой лапкой затылок и призналась со смущением. — И мне не так тоскливо будет. Только пыли и грязи везде полно, я-то в одной комнате живу, мне остальные ни к чему.

— Ну, пыль и грязь легче победить, чем белобрысых, — засмеялась Кира. — Тогда решено, завтра увожу Витта и Гиннара в катакомбы, а потом еду по Домам призрения заполнять за них документы, как психолог, взявший их на реабилитацию, я имею на это право. С девчонками тоже решим. А теперь, пожалуй, пора приступать к делу.

У дальнего костра как раз зазвенела гитара и два девичьих голоса затянули песню о шелкопряде. Мелодия лилась плавно и гладко, как глубокая лесная речка в полуденный зной.

— Эх, хорошо поют, — невольно заслушался Гиннар. — Аж за душу берет.

— И ребята сидят, развесив уши, что наши, что чужие, — отметил Индра, застегивая полог изнутри. — Даже тетки на бревне утихли. Лишь бы сейчас никто сюда не сунулся.

— Давайте тогда поторопимся, — Кира встала и с хрустом переплела и растянула пальцы рук. — Индра, будь наготове, если что, перехватывай. Гиннар, сиди молча и не вздумай вопить, какой бы поворот дело не приняло.

Илона на всякий случай заползла в дальний угол, где к ней прижалась Марыся. Кикимору меленько потряхивало, видимо, от волнения. Илона машинально прикрыла тщедушное тельце полой своей ветровки.

Витт чуть напрягся, увидев, как Индра заходит ему за спину и садится, опираясь на колени, но тут же улыбнулся, увидев прямо перед собой валькирию.

— Малыш, я сейчас положу руки тебе не голову, а ты не бойся, хорошо? — ласково шепнула она. — Больно не будет.

— Я не боюсь, — заявил дворф тоном ребенка в детском саду. — Я же уже большой!

— Вот и славненько, — кивнула Кира, и длинные пальцы аккуратно сжали его голову с двух сторон.

Сначала она несколько минут растирала круговыми движениями лоб, затем виски, а после переместилась к макушке. Витт расслабился, закрыл глаза и, казалось, начал дремать.

Валькирия посмотрела на сокола, тот кивнул в ответ и расставил широко ладони.

И тело Витта выгнуло дугой. Он судорожно дернулся, пытаясь отползти, распахнул некрасивый широкий рот и завопил. Крик прозвучал натужным мычанием — Индра рванул дворфа на себя, одной рукой зажимая ему рот, а второй обхватив за плечи. Тому оставалось только беспомощно дрыгать ногами.

Витт завыл сквозь чужую ладонь, по лицу потоком заструились слезы.

— Тише, мой хороший, тише, — зашептала валькирия, снова кладя руку на его лоб. Дворф выпучил глаза от ужаса и попытался дернуть головой, но не вышло, тренированный сокол удерживал его, будто клещами. — Я помогу тебе. Пойдем в твой страх вместе.

И Кира тихонечко запела себе под нос. Голос у нее тоже оказался красивым, грудным. Странный ветерок, взявшийся невесть откуда, дунул ей в лицо, трепля выпавшие из косы светлые пряди. Витт прекратил сопротивляться и кричать, только плакал и трясся, как в припадке.

Тянулись минуты, неторопливо, как медовая капля по стене стеклянной банки. Илона с Марысей старались даже не дышать лишний раз. Замер и Гиннар в своей коляске, сжав руки у груди.

— Готово. Ох, мамочки, — выдохнула, наконец, Кира, убрала руку и начала неуклюже валиться на бок. Илона вскочила с места и подхватила девушку, не давая упасть.

— Где… я? — вдруг произнес Витт, озираясь вокруг. Взгляд его стал осмысленным и сфокусированным. — И кто вы?

Ему никто не ответил — Индра, только что извлекший из кармана пробирку с кровью, отпаивал лежащую на плече Илоны валькирию. А старый дворф от волнения не мог ничего сказать, только разевал рот, будто выброшенная на берег рыба.

Витт сам его увидел и тихо ахнул.

— Гиннар? Это правда ты?

— Я, Виттка, я… — и старик, не выдержав, тоже расплакался.

Над рекой и поляной тянулся белыми клочковатыми одеялами ночной туман. Полог шатра отсырел снаружи, но внутри необъяснимым образом сохранялось тепло. Девчонки у костра прекратили петь — Ксана берегла от влаги гитару. Был слышен лишь зычный голос Артура, уговаривавшего слушателей пойти спать и обещавшего, что завтра при хорошей погоде концерт обязательно продолжится. И ребята, обычно не слушавшиеся чужих, вдруг согласились. Видимо, сказалась усталость от насыщенного дня.

— Подопечные ваши ложатся, — прошептала Июлия, приподнимая полог. — Ох, ну и иллюминация у вас тут!

— Получилось? — Ксана высунулась из-за плеча подруги.

— Ага, — слабо улыбнулась Кира, продолжавшая лежать головой у Илоны на плече.

— Гиннар, как же так? — расстроенно качал головой Витт, глядя на прикрытые одеялом культи. — Это ты… тогда?

Старик кивнул с усилием, продолжая сжимать руку сородича.

Витт вздохнул и, казалось, завис в горестных воспоминаниях. Кира напряглась, но зря. Леденящий ужас схлынул, оставив место печали без конца и края, но она не заставляла кидаться на окружающих.

— Когда эти твари пришли, — дрожащим голосом начал рассказывать Витт, — ребята дурачились, легли вчетвером в капсулы, а младший бегал вокруг и ржал: «Белоснежка, дай поцелую!» А они ему неприличные жесты сквозь прозрачную крышку показывали и хохотали, как идиоты. Я плюнул, думаю, ну их в пень и вышел за двор, мусор вынести. И только на горку поднялся, где контейнеры стояли, внизу бахнуло, да так, что воронье из леса тучей в небо поднялось. Обернулся — а эти твари Зигфрида схватили и начали ломать капсулы, да ребята поумнее нас оказались. Нажали кнопки и заблокировались изнутри. Это же последняя наша разработка была, «Гроб царевны», там можно в летаргический сон уйти за считанные минуты. А снаружи ее даже лазером не взять, не то, что металлом. Я со страху как с ума сошел, в лес побежал, не разбирая дороги, а потом ничего не помню…

— Так получается, остальные тоже могут быть живы? — ахнула Илона.

Гиннар растерянно заморгал.

— Могут, — наконец, выдавил он из себя. — Чтоб мне провалиться, могут! Только вот Зигфрид…

— Тоже может быть жив, — непререкаемым тоном сказала валькирия, поднимаясь с места. — Возможно, его мучили, но вряд ли убили, он ценнее живым, чем мертвым. Это соколов у них навалом, а он один…

— Ну, спасибо, — ядовито сказал Индра, придвигаясь к Илоне поближе.

— Извини, — лицо Киры смягчилось. — Я просто рассуждаю логически. Кто-то же из нас должен сохранять здравый рассудок. Гиннар, сколько можно лежать в этих ваших капсулах без вреда для здоровья? И могут ли белобрысые сами их открыть?

— В этих немного, года четыре, — подумав, ответил старик. — Зато с полным сохранением всех жизненных функций по