Новая диспозиция Шанзи была благоприятной: его правое крыло упиралось в реку, а левое – на лес Форе-де-Маршнуар, но он остановился, как впоследствии признался, в основном потому, что дальнейшее отступление означало бы полнейший разгром его сил. Это было мужественное решение, и его правильность можно оценить, сравнив условия его сил с таковыми войск Бурбаки, когда они достигли Буржа. Бой при благоприятной диспозиции имел все шансы для поднятия боевого духа солдат, а продолжение отступления, напротив, подрывало его. Значительная часть соединений 16-го корпуса уже устремилась в Блуа и была вне досягаемости, но у Шанзи осталось достаточно войск, чтобы занять позицию вдоль дороги Бина – Божанси. Это был 21-й корпус, подтянувшийся по его распоряжению для соединения с его силами, дислоцированными в лесу слева от него, а в тылу этих позиций Шанзи разместил кавалерийский кордон, в чью задачу входило не допустить бегства войск.

Шанзи не пришлось долго ждать. Мольтке убеждал Фридриха Карла оперативно организовать преследование, рекомендовав надавить на Бурж и Невер, в то время как части великого герцога Мекленбургского, независимые командные полномочия которого были к тому времени восстановлены, продвинулись вниз по течению Луары к Туру. Было необходимо как можно скорее разгромить и уничтожить французов у Орлеана и гарантировать на случай мирных переговоров, чтобы у французов уже не оставалось в запасе армии численностью до 100 000 человек в этом районе. Но Фридрих Карл не мог избавиться от опасений, что Бурбаки возобновит наступление, ударив ему в левый фланг, и только 7 декабря он стал выдвигаться из Орлеана. 2-я армия развернулась веером со стороны города, 3-й корпус направился вверх по течению Луары к Жьену, а 9-й корпус и кавалерийская дивизия – на юг в Солонь. Группировка великого герцога Мекленбургского уже прощупывала путь вниз по течению реки к Божанси и Блуа. 6 декабря его конница натолкнулась на аванпосты Шанзи за городком Мен-сюр-Луар, и 7 декабря он решился атаковать. Но атака эта вышла нескладной, силы герцога рассеялись, не ожидая сильного отпора со стороны французов после их отступления из Орлеана, так что французские войска без труда сдержали явно озадаченные таким оборотом немецкие войска в виноградниках на подходах к Божанси. Конница немцев не могла развернуться в гуще виноградных лоз, его артиллерия оказалась беспомощной перед массивными стенами построек фермы, и вновь сказали свое веское слово винтовки Шаспо. В общем, день завершился постыдным для пруссаков провалом атаки.

Поэтому 8 декабря великий герцог Мекленбургский бросил в бой все имевшиеся в его распоряжении силы – 17-ю дивизию на левом крыле у Божанси, баварский корпус в центре и 22-ю дивизию на правом крыле. К северо-западу от Луары местность была открытой и холмистой, прикрытие на этих голых и заснеженных равнинах обеспечивалось лишь за счет деревень и ферм, и бой, как ожидалось, складывался бы из отдельных боестолкновений за жизненно важные опорные точки, господствующие над местностью по всем направлениям. Шанзи не ждал атаки своих позиций. Наступавшие немецкие войска были встречены плотными колоннами пехоты под прикрытием артиллерийского огня, скорострельность и прицельность которого поразили немцев. Разыгралось ожесточенное сражение за селение Краван в центре позиций французов, сражение это бушевало весь день, в то время как между Краваном и Ле-Ме баварцы подверглись атаке 17-го корпуса и едва не отступили. Лишь сумерки и артиллерийский огонь предотвратили их разгром, и на поле битвы осталось множество солдат, измученных сражением до такой степени, что они не были в состоянии даже отступить. Эти чрезвычайно ожесточенные атаки сдержали натиск немцев везде, кроме Божанси, где, о чем не знал Шанзи, встревоженный немецким наступлением на южном берегу Луары Фрейсине приказал отвести гарнизон из небезопасного дефиле на более благоприятные с точки зрения обороны позиции за городом. Это решение, достаточно логичное в аспекте маневрирования, возымело катастрофические последствия в аспекте личного состава и его боевого духа. Войска в городе упорно сражались до тех пор, пока находились на благоприятных неподвижных позициях. Как только они их покинули и отошли, то тут же запаниковали, и большинство их устремилось в Блуа. Немцы таким образом смогли пробиться к Божанси уже к вечеру и воспользоваться достигнутым как плацдармом для продолжения наступления на следующий день.

В ту ночь Шанзи доложил, что его войска «на пределе сил и неспособны предпринять серьезные действия на следующий день». И все же он снова на рассвете 9 декабря атаковал, тщетно пытаясь отбить у противника Божанси, причем на центральном участке действовал настолько упорно, что немцам пришлось срочно наскребать силы для отражения атаки Шанзи. Удивляет, что немецкие историки упоминают и об атаках их правого фланга, где на самом деле Шанзи вел себя достаточно сдержанно, не дав своим плохо обученным солдатам 21-го корпуса выйти на открытое пространство из леса Форе-де-Маршнуар, и это уменьшило чисто иллюзорное давление, о котором распорядился великий герцог Мекленбургский, приказав своей 17-й дивизии атаковать Божанси, нанеся удар по правому флангу французов. Там они не встретили сопротивления и внедрились глубоко в тыл французам – успех, позволивший 22-й дивизии надавить на центральный участок французов и даже продвинуться чуть ли не к ставке Шанзи в Жоне. Наступление темноты остановило их. Если бы они не обратили на это внимания, то, возможно, смогли бы записать на свой счет один из наиболее впечатляющих успехов войны, поскольку не только Шанзи, но и Гамбетта находились в ставке в Жоне – как говорится, протяни руку и схвати.

Гамбетта прибыл в Жон для оценки возможностей продолжения сопротивления, и возможности эти, увы, представлялись весьма скромными. Шанзи признал, что его солдаты измотаны в боях. Он был готов удерживать позиции, если это необходимо, но при условии, что ему будет предоставлена возможность отступить. Поскольку правительство покидало Тур и оборона здесь уже особой роли не играла, лучше всего было отвести силы на запад на базу в Ле-Мане, где армия могла передохнуть, пополнить припасы и потери и довооружиться. И Гамбетта с Шанзи решили сдерживать атаки немцев еще один день, а затем отступить на запад к Ванд ому в долине реки Луар (правый приток реки Луары).

Но необходимости в сдерживании немцев 10 декабря не было. Мольтке теперь понял, что великий герцог Мекленбургский поставил задачу, для выполнения которой у него не было ни сил, ни возможностей. Располагая войсками численностью в 24 000 человек, он не мог ничего предпринять против сосредоточенной здесь группировки противника численностью в 100 000 человек. В какой-то момент великий герцог Мекленбургский упавшим голосом упомянул об отступлении, и Штош вынужден был призвать на выручку всю свою способность убеждать, чтобы развеять опасения герцога. Фридрих Карл был все еще загипнотизирован присутствием Бурбаки в Бурже и страшился подставить под удар ничем не прикрытый фланг, придя на помощь великому герцогу Мекленбургскому. И приписал отпор, оказанный французами силам великого герцога Мекленбургского, просто-напросто неспособности их командующего. «Великий герцог – весьма храбр, но как командующий – ничто, – заявил Фридрих Карл Вальдерзее. – Поверьте, перед ним нет никого и ничего. У него просто недостает решимости атаковать». Разумеется, это умозаключение в значительной степени диктовалось и личной неприязнью, но было бы все же разумнее, если бы герцог оценивал угрозу со стороны 16-го и 17-го корпусов под командованием какого-то безымянного командующего как менее серьезную, чем таковую, исходившую от сил большей численности и к тому же ведомую в бой овеянным славой генералом. Штош, в припадке отчаяния, вынужден был телеграфировать непосредственно Мольтке, который мгновенно оценил обстановку – план немцев развернуть силы веером для преследования противника следует оставить, вместо этого они должны сосредоточиться для сражения. Поэтому 9 декабря Фридрих Карл по приказу из Версаля вновь взял под командование силы великого герцога Мекленбургского, направил 10-й корпус для оказания поддержки со стороны Орлеана и приказал 3-му корпусу, следовавшему вдоль реки вверх по ее течению к Жьену, развернуться и ускоренным маршем продвигаться на Блуа. Великий герцог Мекленбургский должен был остаться там, где находился на 10 декабря, и дожидаться подкреплений.