Однако Эйнард качнул головой.

— Там ты нужнее, — сказал он. — Тяжелых раненых неси сюда. Кого чуть зацепило… В общем, ты и сама разберешься.

Ора кивнула и выбежала из палатки, на ходу оборачиваясь драконом. О том, что огненное облако пожрало напавших ящеров вместе с Берге, она уже знала. В первую секунду пыталась понять, что чувствует, потеряв первого друга, но при мыслях о нем отныне не замирал даже самый дальний уголок души. И не горевал. Можно было оступиться, испугавшись нового плена, и Ора, пожалуй, даже сумела бы простить Берге грех предательства. Но то, что он сделал теперь, не поддавалось никакому оправданию. Присоединиться к кочевникам. Изувечить Арве — а Ора мигом поняла из рассказа соратника, о каком именно Берге идет речь. Напасть на Хедина, а потом попытаться убить Ору только за то, что она старалась помочь своему товарищу, — такое невозможно было понять. И какой-то внутренний голос говорил, что это далеко не самые страшные его преступления. Берге сломался в плену, возненавидев всех вокруг и истратив себя на одну лишь месть. И Ора лишь только радоваться, что сумела избежать его участи. Что рискнула довериться спасшим ее людям и нашла среди них свое призвание и свое счастье.

И теперь только очень надеялась, что боги не решили, будто бы достаточно ей благоволили, и не отняли самое главное.

Дана.

Ора не видела его с начала битвы, когда их отряд ушел к волкам. Попрощались они как-то скомкано. Оба не знали, что говорить, потому что все обещания были бессмысленны, а нежности казались неуместными. В конце концов Дан просто быстро поцеловал ее в губы и, не дожидаясь ответа, убежал на задание. А Ора послала богам безмолвную просьбу защитить его. И свято верила, что они ее услышали.

Сердце не болело, и Ора принимала это за добрый знак: значит, Дан жив. У нее, правда, не было особого времени, чтобы предаваться волнениям. Сначала вражеская драконица набросилась на отряд Тилы, и Оре пришлось вступить в бой и поучить эту малолетку уму-разуму. Потом Ярке с прокушенной этой одержимой шеей потребовалась немедленная помощь. Раненых все прибывало, и Ора только и успевала относить их в палатку полевого госпиталя. И лишь когда появился Арве,

Ора на несколько минут остановилась. Имя Берге полоснуло по сердцу, но она не позволила себе предаваться паническим мыслям. Прошло то время, когда Ора теряла дар речи при одном взгляде на Берге — и то это происходило из-за тревоги, а не из- за восторга, и теперь-то она это отлично понимала. Берге подавлял ее, имея над Орой необъяснимую власть, вынуждая ее поступать так, как хотелось ему, ломая и медленно толкая ее к гибели. И, вероятно, если бы она однажды не обожглась так сильно, увидев истинного Берге, сейчас могла бы оказаться на месте Лойи — в усыпительной клетке с ненавистью в душе к людям, по сути, не причинившим ни одному из ящеров особого вреда. В отличие от самих драконов.

Когда Ора поняла, что два крылатых исполина — из тех, что ранее пленили охотники, она тут же уверилась, что эта низость — тоже рук Берге. И совсем уже не удивилась, заметив в небе силуэт песочного дракона.

Нет, она не надеялась, что, увидев ее, Берге немедленно раскается, растрогается, примется просить прощения и перевоспитается, встав на сторону бывших врагов: последние его поступки слишком наглядно обнажали истинный склад его характера. Но Ора почему-то чувствовала необъяснимую ответственность за бывшего друга, как будто и ее вина таилась в его нынешних преступлениях. И потому, забыв про раненых и почти не обращая внимания на крушивших все подряд кочевничьих ящеров, она незримо следовала за Берге, чтобы встретиться с ним один на один.

Чего она желала на самом деле, Ора в те минуты не понимала и сама. Лишь теперь осознала: она должна была увериться, что освободилась от бывшего товарища. Заглянуть ему в глаза, выдержать его взгляд, перед которым она всегда опускала свой, испытать чувство удовлетворения от того, что отныне она принадлежала лишь самой себе. Ей было это жизненно необходимо, чтобы полностью отдаться своему счастью. И начать строить новую жизнь с Даном.

Но нападение Берге на Хедина вынудило Ору пересмотреть свои планы. Тут уж стало не до самоутверждения: Берге так рассек Хеду плечо, что рука у того повисла безжизненной плетью, а кровь тут же пропитала куртку, и все Орины мысли переродились лишь на то, чтобы спасти Хедина и даже ценой собственной жизни выдрать его из лап врага.

Что Берге говорил ей тогда, она уже и не помнила. Лишь ударила его изо всех сил, чтобы не стоял на пути, и припустила в госпиталь, не думая о том, что способен сделать с палаткой и доктором разъяренный дракон. К счастью, боги снова оказались на ее стороне и остановили Берге, позволив выполнить свой долг. Будут ли они милостивы еще хоть немного? Дадут ли возможность разыскать Дана живым? Ора бы все на свете отдала, только чтобы ее мольбы были услышаны! Чтобы снова согреться в сильных руках Дана. Чтобы услышать его спокойный заботливый голос. Чтобы почувствовать себя слабой, доверчивой и до восторга необходимой.

И снова целоваться, тая от горячих губ, забывая о времени, желая только, чтобы это блаженство никогда не заканчивалось.

Но где же искать Дана? Ора первым делом обратилась к Вилхе, в чьем отряде он сражался, но тот только покачал головой.

— В этой неразберихе — кого тут заметишь? — сдавленно проговорил он, и Ора бросила было на Вилхе удивленный взгляд, но тут же вспомнила, что его лучший друг находится сейчас между жизнью и смертью, и только кивнула.

Однако это ничуть не упрощало ее задачу, и Ора кинулась к месту схватки с бьющимся через раз сердцем. Большая часть дружинников уже подтягивалась к палаточному лагерю, чтобы от него, залатав прорехи и похоронив погибших, отправиться по домам. Однако Дана среди них Ора не видела и поэтому могла предполагать самое худшее. Только мертвые все еще оставались на поле брани, но невозможно же, невыносимо было поверить в то, что среди окровавленных тел она найдет и Дана — такого же неподвижного и холодного, с остекленевшими глазами и перекошенным предсмертной мукой лицом. И никогда больше не будет его трогательной уверенности в непогрешимости Оры, его наполовину дерзких, наполовину робких поцелуев, его светлой зависти ко второй Ориной ипостаси и сожалений о том, что он не может взмыть вместе с ней в воздух, обняться там, прямо в небе, прижавшись друг к другу так крепко, что дыхание станет одним на двоих, закружиться в драконьем танце вместе с непоседливым ветром и…

Ора вздрогнула, заметив вдалеке распластанные самодельные крылья. Для ящера они были слишком малы, а значит, их использовал в борьбе с врагами человек. А поскольку Ора видела Эдрика возле его орудий, по всему выходило, что сконструированные им крылья он одолжил кому-то другому.

И Ора, невольно подавшись туда, захолодела до кончика хвоста, поняв, кому именно.

Светлые волосы, армелонские доспехи.

И пурпурный платок на шее — подарок Оры. Не додумалась она сбегать к ведунье за оберегом для любимого, решила хоть так отвести беду.

Да только, видимо, ничего у нее не получилось.