Проснулась от тишины. В палате царили сумерки, дождь за окном прекратился. Одна половинка окошка была приоткрыта, вероятно, заботливой рукой Леры, из него тянуло приятной свежестью и чуть слышно доносился неторопливый шелест умытых деревьев.

Сергеича все еще не было. Я потянулась, подняв руки над головой, спросонья забыв о ноющей ране, в боку кольнуло, и я чуть слышно ойкнула. Далее случилось невероятное. Кто-то крепко перехватил мои руки за запястья и, резко

рванув, прижал к железной спинке больничной койки. Я заорала от полыхнувшей по телу вспышки дикой боли, но на моем лице оказалась подушка, захлебнувшись собственным криком, я стала задыхаться. Когда сил сопротивляться уже не было, затихла, подушка исчезла, и кто-то, стоявший в изголовье моей кровати и уже успевший пристегнуть меня к спинке наручниками, ловко заклеил мне рот широким куском медицинского пластыря. Все это произошло очень быстро, но, еще не увидев нападавшего, я хорошо знала, что это Расул.

— Ну, здравствуй. — Он скользнул большой черной кошкой от изголовья и устроился возле моих ног. Одного слабого движения мускулов хватило, чтобы я мгновенно почувствовала на щиколотках его железную хватку. — Как дела? Переговорим?

Стараясь пересилить охвативший меня ужас, я послушно тряхнула головой. Где же Гена, высокий веселый парень, дежурящий сегодня возле моей двери? Он заглядывал ко мне пару раз, интересуясь, не скучно ли мне

— Не будешь орать? — проникновенно поинтересовался Расул, склонившись ко мне и заглядывая в глаза.

Я показала, что не буду.

— Умница...

Он протянул руку и рывком оторвал от моих губ пластырь. Слезы боли не брызнули в разные стороны по одной простой причине: правый бок и заломленная вверх рука болели гораздо сильнее.

— Зря... время теряешь... — с трудом отдышавшись, прохрипела я,— поздно...

— Да ну? — изумился Расул, придвигаясь немного ближе. — Куда же это я так опоздал?

— Контейнера... больше нет. Нашли при обыске у Сомова Андрея Дмитриевича... В именном мешочке твоего любимого Крокодила... Слышал о таком?

—Ага, — отозвался Расул, улыбаясь во всю ширь, -царствие ему небесное... известный был банкир...

—Был? — уточнила я, на время позабыв о боли.

— Был, был, — забормотал он, скорбно поджимая губы, — конечно, был... С такой мастеровитой подставой...

Он негромко рассмеялся.

— А ты ничего, выходит, не знаешь? Ясно! Твой возлюбленный тебя травмировать не хочет? Скажи на милость, какая любовь! И про Крокодила не знаешь? — Я мотнула головой.— Это просто тирания, да и только! Он тебе что, и газет не дает? Ну-у... Все газеты написали: «При выезде из собственного дома...» Как положено, два в брюхо, один контрольный в голову. Так что все, как у людей... Да-а...

Расул вздохнул и, оглядев меня, озаботился:

— Алевтина, тебе удобно?

— Зачем ты пришел? — спросила я, глядя на Расула в упор и не обращая внимания на его дурашливость. Его сообщения меня, конечно, тронули, но чего-то подобного я ждала. — Что, последний свидетель спать не дает? Переживаешь, что не получилось меня зарезать?

Он усмехнулся:

— Если бы я хотел тебя зарезать, тебя бы сегодня отпевали...

Мне показалось, что я сейчас упаду в обморок. То есть не упаду, потому что лежу, но как это сказать... Лишусь чувств... Впрочем, неважно, вечно меня не вовремя разбирает! Просто я вдруг поняла, чего он от меня хочет. И тут, словно прочитав мои мысли, Расул склонился совсем низко:

— Я же ведь говорил тебе... Мне нужна... ты...

Не в силах вынести его взгляда, я закрыла глаза.

— Открой глаза... — сказал Расул, я послушалась и открыла, но по щекам покатились слезы.

— Послушай, Илья, — начала я на вдохе, — пожалуйста... Уходи... Кто-нибудь войдет, и ты не успеешь... Уходи, я никому не скажу, что ты был здесь...

Расул улыбнулся.

— Я знал, что ты обо мне беспокоишься... несмотря ни на что. Правда, Алевтина?

Как ни чудовищно это звучало, но где-то в глубине, совсем чуть-чуть, самую малость, это было правдой. Невзирая на доводы рассудка, сердце помнило дрожание черных зрачков в его странных светло-карих, с темными брызгами по краям глазах...

— Уходи... — повторила я, — просто уходи, и все...

— Все?! — протянул-пропел он и тихо засмеялся. — Нет, не все... Или мы уйдем вместе, или оба останемся здесь... Посмотрим, — Расул рассмеялся легко и очень страшно, — на твоего героя!

— Я с тобой никуда не пойду, — зарычала я, в бессилии дернувшись. Мысль о том, что сюда войдет ничего не подозревающий Сергеич, заставила мое сердце забиться в горле. Расул наверняка вооружён, а что ему стоит прострелить человеку голову, я хорошо знала. — Я тебя ненавижу, убирайся к черту!

Глаза Расула заледенели. Он молча смотрел на меня, и от того, как он на меня смотрел, я неожиданно поняла: все, это конец. Внутри все сжалось, и я никак не могла вздохнуть, а в голове дикой птицей металась мысль: «Кричи, Алевтина!» Но крик застрял где-то далеко, вместо этого я что-то беззвучно зашептала... Расул резко встал, и в мгновение ока я оказалась придавлена подушкой, с каждой секундой становящейся все тяжелее и тяжелее...

Внезапно нажим ослаб, и мне удалось вздохнуть... Я забилась на кровати, поняв лишь, что снова могу дышать. Подушка свободно скользнула с лица и упала на пол. В то же самое мгновение я услышала грохот падающей мебели, звуки ударов и, повернувшись, вскрикнула. В небольшом свободном пространстве палаты смертельным клубком сплелись два яростно сражающихся тела. Меня затрясло от ужаса и возбуждения, превозмогая боль, я попыталась перевернуться, чтобы встать хотя бы на колени. Едва не сломав себе запястья о браслеты наручников, я пыталась подтянуться и вдруг увидела, что Расул, вывернувшись, выхватил пистолет. Я закричала. Я закричала так, как не кричала никогда в жизни, и, думаю, вряд ли мне когда-либо удастся это повторить. И, словно среагировав на мой голос, Родион одним рывком подмял под себя Расула. В следующую секунду я услышала короткий отвратительный хруст, и, тяжело откинувшись Родион спихнул в сторону враз обмякшее тело противника. Устало утерев со лба пот, он подобрал пистолет, бросил взгляд в мою сторону и тут же поднялся.

— Алевтина, — бросился он ко мне, — он с тобой что-нибудь сделал?

Я жалостливо завздыхала и отозвалась:

— Нет...

Сергеич схватился за наручники, выругался и вернулся к лежащему Расулу. Обыскал его карманы и, найдя ключ, отомкнул браслеты.

— Ты вся в крови, — озабоченно пробормотал он, ощупывая мою промокшую насквозь повязку на боку, и почти проскулил: — Сволочь... убью...

Этого, честно скажу, уже не требовалось.

— Ложись, — Сергеич подхватил меня и уложил на кровать, — я сейчас!