Утром в дверь заглянул радостный Яков Леонидович.

— Эй, привет раненым! — Вслед за Яшкой в палате оказался здоровенный букет роз. — Как дела?

— Яшка! — обрадовались мы в один голос.

— Здорово, братан! — Яшка, особо не церемонясь, хлопнул Сергеича по плечу. — А это тебе!

— Спасибо! — сказала я, принимая букет. — А чего это ты при полном параде?

— Да пора мне, слишком уж я у вас загостился. Отпуск за свой счет и тот кончился. Жена звонит, говорит, не приедешь — убью... Да это она так шутит, — торопливо пояснив он, а я хихикнула:

—Я догадалась...

— Ты как поправишься, сразу к нам в гости приезжай. И братана моего можешь взять... если хочешь, конечно. У нас река рядом, на рыбалку пойдем...

— Ладно, -- пообещала я, — только на работу загляну!

— Заметано! — Яшка протянул мне руку, но правая слушалась плохо, поэтому я протянула ему левую.

Братан крепко тряхнул мою кисть, а я поманила Яшку пальцем. Он склонился, я обняла его и поцеловала:

— Спасибо, братан! И... прости меня, пожалуйста!

Яшка сверкнул всеми зубами и, махнув на прощание

рукой, исчез за дверью.

— Жалко, что он уезжает, — сказала я Сергеичу, и голос у меня дрогнул.

— Только не плачь, — встревожился Сергеич и пересел ко мне на кровать, — тебе нельзя волноваться, тебе вредно!

— Жить вообще вредно, - сообщила я, — надоело лежать, сил нет!

— Петр Емельянович сказал...

— Да я знаю... Я ж лежу... как чучело-чумичело... Дай мне, что ли, расческу!

Через пару минут, понаблюдав за моими стараниями, Сергеич молча забрал расческу и склонился ко мне.

— Ты так здорово с Яшкой прощалась... — Он осторожно коснулся моего лба губами и улыбнулся.

— Я еще не так умею... — Отозвалась я и обняла его за шею...

Утро следующего дня началось мерзко. Открыв глаза, я повертела головой, но в палате никого не было. Моргать в одиночестве на белые стены — занятие не для слабонервных. Я затосковала, гадая, куда мог запропаститься Сергеич. Вскоре в палату заглянула медсестра Лера, та самая, которую я перепугала в первый день.

— Доброе утро, Алевтина Георгиевна, — приветливо сказала девушка и, улыбаясь, протянула мне лекарства, — как самочувствие?

— Не знаю, — честно призналась я, — а где Родион Владимирович?

— О, Родион Владимирович уехал, просил передать, чтобы вы не беспокоились, он скоро вернется. Ему с утра столько раз звонили, что Петр Емельянович на улицу его отправил, боялся, что он весь госпиталь на ноги поднимет!

— Ясно. — Проглотив полученные от Леры таблетки, я внимательно проследила, как медсестра покинула палату, и,осторожно спустив ноги, села.

В первую секунду закружилась голова. Петр Емельянович говорил, что у меня была значительная потеря крови, так что это неудивительно. Когда в первый день, в госпитале я пришла в себя, Сергеич устроился возле меня на стуле,

вытащил что-то завернутое в перепачканный носовой платок и сказал:

— Смотри!

В руке Сергеич держал изящную выкидуху, отделанную костью. Раздался короткий сухой лязг и я увидела узкое лезвие в бурых пятнах.

— У Расула была такая...

— Точно, — отозвался Сергеич.

— А это что, кровь, что ли? Он кивнул. — Моя?

Он снова кивнул и, завернув нож, убрал в карман.

— А.. .он где?

Сергеич дрогнул краешком губ и повел плечом:

— Не знаю...

— Так он ушел?

Он виновато посмотрел на меня и промолчал, я поняла, что разговор этот для него слишком тяжел. Судя по маетным, больным глазам, во всем произошедшем Сергеич винил только себя.

— Не надо, - я протянула руку, он осторожно накрыл

мою кисть ладонями и слегка сжал, — ты не мог предвидеть всего. Никто не мог предугадать, что меня продаст Сомов. И как Расул почуял, что вы меня нашли, не знаю. Он же не знал о ваших «жучках». Там, в квартире у Юльки, я никак не могла понять, почему вдруг он так себя повел, почему сделал вид, что поверил про гараж...

— Когда он ударил тебя и вытолкнул нам на руки, — пояснил Сергеич, — то прекрасно знал, что в первую очередь нам нужна ты, а не он, и что мы тебя не бросим... Поэтому захлопнул дверь и спокойно ушел через соседский балкон... Сергеич запнулся, — Алевтина, я достану его...

Я протестующе охнула и попробовала подняться, он аккуратно прижал мое плечо рукой, не позволив встать:

— Во-первых — молчи, во-вторых — лежи, а в-третьих— возле твоей палаты всегда будет сидеть мой человек. Договорились?

Больше мы к этому не возвращались.

Посидев немного, я решила, что вполне могу встать. Это оказалось не слишком сложно, придерживая ноющий бок рукой, проковыляла к окну. Палата моя оказалась на втором этаже, мне почему-то пришло в голову, что «в случае чего» вполне можно сбежать.

«Алевтина, — одернула я сама себя, — совсем ты одичала!»

Разглядывая веселящихся внизу среди невысокой газонной травы воробушков, я совершенно не обратила внимания на коварно подбирающуюся с севера черную грозовую тучу. Беспечно сияющее солнце заволокло дымкой, небо потемнело, сердито чирикнув напоследок, воробьиная стая дружно вспорхнула и исчезла. Надо сказать, что погодные капризы настроения мне не прибавили. Досадливо вздыхая, я смотрела, как первые капли робко шлепают по пыльным листьям, по траве, по асфальтовым дорожкам, серыми змейками обвивающим хмурые больничные корпуса. Но с каждой секундой дождь крепчал, набирал силу, и вот уже его незамысловатая мелодия более походила на барабанную дробь, выбиваемую невидимым усердным музыкантом. Небо вдруг расчертила молния, расколов его ровно пополам, через мгновение послышался громовой раскат, я отшатнулась от окна, одновременно услышав за спиной:

— Не припомню, дорогуша, чтобы я разрешал вам вставать!

Старенький Петр Емельянович выглядел не менее грозным, чем нагрянувшая туча. Увидев выражение его лица, я разом расхотела препираться. На цыпочках просеменив к кровати, молча юркнула под одеяло, натянув его до самого подбородка.

— Так-то лучше! — строго сказал Петр Емельянович и погрозил мне пальцем: — Будете бегать, продержу еще неделю!

Я протяжно вздохнула, изобразив полнейшую покорность, доктор смягчился и, подойдя ко мне поближе, сообщил:

— Родион Владимирович настоятельно просил передать, что у него все в порядке, но он немного задерживается. И чтобы вы не волновались, вам все ясно?

- Ага, — отозвалась я, вновь прячась под одеялом.

Дождь разошелся не на шутку. Полдня я старательно таращилась в окно, стараясь разглядеть хотя бы малейшие признаки просветления. Незаметно для себя я заснула.