на хоры, пройдете мимо комнаты кантора, комнаты для певчих, и лестницы, ведущей наверх, и спуститесь вниз. Карлссон, Элг и Ульф... действуйте.

— Вот черт! Откуда тебе известны такие подробности? — удивился Элг.

— Пою в церковном хоре, — сказал Стур и, обернувшись, крикнул: — Макс!

— Здесь! — Макс Ханссон выступил вперед.

— Постарайся разыскать сторожа. Хорошо бы ему быть на месте. Он лучше всех знает внутреннее расположение.

— Что здесь происходит? — послышался вопрос, и Фриц обернулся.

— У меня нет сейчас времени с тобой разговаривать, — сказал он.

— Но что же все-таки происходит? — повторил Бу Борг.

— Держись пока на расстоянии. Потом все узнаешь.

— Но..

— Ты что, оглох? Посторонним вход сюда запрещен!

Бу Борг, недовольно бурча, ретировался и стал расспрашивать одного из полицейских в форме.

Потом он пошел к телефонной будке и вызвал фотографа.

Элг, Карлссон и Маттиассон прошли в открытую дверь. Огляделись. Особенно разглядывать было нечего. Притвор два квадратных метра и лестница наверх. Узкая, крутая, с чугунными перилами и каменными ступеньками. Чуть выше лестница делала плавный поворот.

Они переглянулись и двинулись наверх. Элг, Карлссон и Маттиассон.

Стур и Валл тоже вошли в церковь.

Постояли, вслушиваясь в тишину. Поглядели на мерцавшую у алтаря рождественскую елку. Поглядели вверх, увидели деревянное распятие с искаженным му́кой лицом. Шагнули вперед и, оказавшись под хорами, снова посмотрели вверх.

Ничего не слышно.

Никого не видно.

— Лезь на хоры, — сказал Стур. — И прихвати с собой людей.

Валл вместе с Торгни Свердом и Свеном Рослундом стал подниматься по крутой серой лестнице на хоры.

Стур остался внизу. Сунув руки в карманы пальто, запрокинув голову, он рассматривал орган.

Наверху не видно было ни малейшего движения. Он вздохнул, подошел к ризнице и заглянул внутрь. Пусто. Подергал дверь, ведущую во двор. Заперто. Подошел к другой двери на улицу, подергал. Заперто.

Он огляделся. Поднялся на десяток ступенек, заглянул в алтарь.

Как он и ожидал, никого.

Поглядел на кафедру.

Потом вернулся в ризницу. Отдернул черную завесу и по крутой лесенке взобрался на кафедру. Там тоже никто не прятался.

Он постоял, упершись руками в кафедру, будто собираясь произнести проповедь.

Посмотрел на хоры.

Валл со Свердом и Рослундом обшарили хоры. Подергали запертые двери. Сверд нажал ручку двери в комнату для певчих, она открылась. Он вошел и огляделся. Пусто. Темно и пусто. Сквозь малюсенькие окошки скупо пробивался свет.

Он подергал дверь на колокольню. Заперта на ключ и на засов.

— Ничего, — сказал он, вернувшись на хоры. — Похоже, он туда не заходил.

Валл кивнул, подошел к перилам, увидел на кафедре Стура и крикнул:

— Здесь его нет!

Его голос, усиленный эхом, гулко прозвучал среди церковных стен и постепенно замер.

— Значит, он на колокольне! — отозвался Стур.

Его голос тоже мощно и гулко раскатился в пустой церкви.

Маттиассон продолжал подниматься. Карлссон подергал одну дверь, Элг другую. Ульф посмотрел наверх, никакого Енса там не наблюдалось, зато он обнаружил, что дверь в звонницу открыта.

Элг сделал знак Карлссону, и оба, стараясь не шуметь, пошли по узкому тесному коридорчику, который упирался в массивную деревянную дверь. Попробовали открыть. Заперто.

— Интересно, куда она ведет, — сказал Карлссон.

— Думаю, что в церковь. Значит, парень на колокольне.

— А где, черт возьми, Ульф?

— Наверное, полез выше.

Ульф Маттиассон обнаружил, что дверь в звонницу взломана.

Она запиралась на висячий замок, и замок был защелкнут. Но петля, в которой он висел, была вырвана из стены.

— Енс... — сказал он тихо и поднялся на площадку.

Там висели колокола.

Огромные, массивные, отлитые мастерами своего дела, они висели, как гигантские опрокинутые тюльпаны. Маттиассон стоял тихо и слушал.

Тишина. Полная тишина.

Только голоса с улицы.

Вот кто-то закричал.

— Какого дьявола! — кричал Эрлинг Ричардссон. — Пусть спускаются вниз, если они на колокольне. Сейчас колокола начнут звонить!

— Что ты орешь?

— Я поймал сторожа в часовне. Там похороны, и он нажал кнопку колокольного звона! А наверху люди. Может, около самых колоколов!

— Ты не сказал ему, чтобы он выключил?

— Он не может! — надрывался Ричардссон, в голосе его слышалось отчаяние. — Нельзя! Колокола будут звонить! Они сами выключаются. Автоматически!

— Что случилось? — спросил Стур, подбегая к нему.

Ричардссон объяснил.

Стур бросился к лестнице на колокольню, крича на бегу:

— Эй! Стефан, Валентин, Ульф!

— Что там такое? — спросил Элг, глядя вниз, в лестничный пролет.

— Спускайтесь, черт возьми! Не подходите к колоколам. Они сейчас зазвонят!

— Но Ульф там, наверху. И Енс...

— Разве дверь не заперта?

— Нет. Открыта...

— Проклятье...

— Замок сорван.

— Надо убрать их оттуда!

— Да, но...

— Колокола нельзя выключить.

Они поспешили наверх. Вот и замок с оторванной петлей.

— Ульф! — кричал Стур.

— Енс! — кричал Элг. — Спускайся! Мы знаем, что ты там!

— Спускайтесь! — вопил Карлссон.

Ульф вдруг заметил, что колокола задвигались.

Но продолжал карабкаться вверх: он увидел мальчика. Енс сидел наверху, на балке, к которой был подвешен один из колоколов.

— Уходи! — крикнул Ульф. — Сейчас начнут звонить колокола!

Снизу что-то кричали, он оглянулся, но опять полез по шатким ступенькам.

— Енс! — кричал он пронзительно и умоляюще. — Спускайся!

Енс видел Маттиассона. Но даже не думал спускаться.

Пусть они придут и схватят его.

Сам, добровольно, он не спустится.

Пускай придут.

Он почувствовал, как балка под ним завибрировала...

И вдруг конусообразное пространство звонницы наполнилось мощным гулом. Автоматика включила колокола. И зазвучал мелодичный звон.

— Не могу! Не могу я больше здесь находиться! — вопил Карлссон, зажимая уши.

Он пригнулся и заспешил вниз по лестнице.

Стур стоял и смотрел. Барабанные перепонки у него заболели, и тут кто-то схватил