стоял.

— У нас в гостях полиция, — сообщила Майя.

— Вот как! А по какому случаю?

— Они думают, что твой отец убил ту девчонку.

— Во-первых, он мне не отец, а во-вторых... так что...

— Я родила Енса в первом браке, — пояснила Майя.

— Он тебе не отец? — переспросил Карлссон.

— И потеряла во втором, — тихо сказал Енс.

— Что ты сказал? — спросила Майя.

— Ничего, — ответил Енс.

Но Карлссон слышал.

— Когда будем обедать?

— Попозже, — сказала она. — Ты вечером идешь куда-нибудь?

— Да. На тренировку.

Он скрылся в своей комнате, не заходя в столовую.

— Боксом занимается, — сообщила Майя.

— Даже сына она настроила против меня, — пожаловался Ханс. Он встал и подошел к окну. — Вы хоть понимаоте, в каком аду я живу?

Стур посмотрел на Маттиассона. Маттиассон — на Ханса Линдстрёма.

— Вы вели себя очень задиристо, когда мы встретились на том собрании, — сказал Стур и встал.

Ханс обернулся.

— На каком собрании?

— Вы шумели, и бушевали, и нападали на нас: «Это не полиция, а черт знает что, она не справляется со своими обязанностями». Вы хотели организовать гражданскую гвардию. Помните?

Ханс попытался улыбнуться.

— Какое это имеет отношение к делу... теперь?

Стур подошел к нему, приставил палец к животу и нажал.

— Ты ее убил, пижон паршивый?

— Я же сказал, нет!

Стур не отпускал палец, смотрел Хансу прямо в глаза. Но Ханс не отвел взгляда.

— Но если не ты, кто же это сделал?

— Вот это уж ваша работа... Это вам следует разобраться...

— Но мы же не справляемся со своими обязанностями.

— Я этого не говорил...

— Да ну?

Виду Ханса был очень смущенный. Он был озадачен таким поворотом дела и умоляюще смотрел на Маттиассона.

Маттиассон улыбался.

Хансу стало страшно.

Он сам не понимал почему.

— Значит, говоришь, мы не справляемся со своими обязанностями, так?

— Но... я приношу извинения, если я неудачно выразился... Вы же знаете, как иной раз... То есть я нисколько не сомневаюсь...

— Вот это я и хотел услышать. Чтобы ты извинился...

Стур убрал палец.

— Вы в наших руках. Все говорит о том, что ее убили вы.

— Да не убивал я! Честное слово... Клянусь... Уверяю...

Стур отвернулся и подмигнул Маттиассону.

— Мы могли бы вас забрать, — сказал Маттиассон. — Попросим прокурора выписать ордер на арест и посадим вас под замок.

— Вы не можете этого сделать!

— Не можем?

— Нет!

— А почему? — спросил Маттиассон.

— Потому... потому что я невиновен!

Енс сидел на кровати и слышал голоса в столовой, хотя они говорили негромко. Столовая соседствовала с его комнатой.

Он моргал и кусал ногти.

Потом встал, открыл окно и закурил. Но при этом уронил пачку, и сигареты рассыпались по полу. Он опустился на колени и стал собирать их.

— Так вы невиновны? — сказал за стеной Маттиассон.

— Вы мне не верите?

— Мы уезжаем, — сказал старший полицейский. — Но мы еще вернемся... возможно.

Енс схватил боксерские перчатки, тренировочный костюм, полотенце и мыло. Запихнул все это в сумку. Услышал, как хлопнула входная дверь.

Наступила полная тишина.

Он слышал, как родители ходят но квартире.

Но никто не произносил ни слова.

Потом кто-то зашел в туалет.

Тогда Енс прокрался в переднюю, снял с вешалки пальто, шмыгнул мимо кухни. Мать сидела за кухонным столом и плакала.

Он с силой захлопнул за собой входную дверь и помчался вниз по лестнице.

Ему послышалось, что она его окликнула.

Сумка с боксерскими принадлежностями стучала по ступенькам.

74

Сумка била его по ногам. Он понятия не имел, что ему делать дальше. В голове ни мыслей, ни желаний.

Уличные фонари, снег, витрины, встречные прохожие. Он остановился у книжного магазина, заглянул в витрину. Книги. Обложки. Заглавия. Нет, даже читать неохота...

Ему было так одиноко, так холодно.

Даже снег не радовал.

Темные лестничные клетки. Темный парк, где все еще висят качели и поскрипывают, когда их раскачивает ветерок. Под ботинками хрустит снег.

Он пошел вверх по холму.

Церковь.

Сам не зная как, он очутился внутри.

В церкви.

Он смотрел вверх, на высокие своды. Смотрел на алтарь. Над ступеньками, ведущими к алтарю, — деревянное распятие. Распятый на кресте. Вдруг грянул орган.

Он подскочил от неожиданности и с бьющимся сердцем поспешил прочь.

75

— Ну, я ему дал напоследок, — со смехом сказал Стур. — Теперь у него спеси поубавилось.

На этом они расстались. На сегодняшний день хватит.

Карлссон и Элг зашагали к перекрестку Нюгатан и Стургатан.

Оттуда Элг направился домой.

Сага была дома.

Он поцеловал ее.

— Как у тебя дела? Что-то ты припозднился сегодня.

— Хлопотный день выдался...

— Ты что-нибудь ел?

— Да, перехватил сосисок...

— И сыт?

— Конечно. Основное достоинство сосисок в том и состоит, что они насыщают.

— Может, выпьешь кофе?

Он кивнул.

— Спят?

— Да...

Одной их дочке был год, другой три. Лотта и Малин.

— Знаешь, — сказал он. — Я, пожалуй, позвоню Эрику и приглашу его к нам на субботу.

— Конечно, позвони. Ему будет приятно...

Потом Элг сел перед телевизором и стал смотреть спортивную передачу. Рассказывали о хоккее, гандболе, борьбе, боксе и керлинге.

И вдруг его словно что-то толкнуло.

Он сидел и думал. Размышлял. Смотрел на экран телевизора и ломал голову над тем, о чем говорил Карлссон.

Наконец он принял решение. Подошел к телефону и набрал номер Стура.

Десять долгих гудков.

— Это Стефан...

— Что тебе понадобилось?

— Ты спишь?

— Нет... я... Что тебе