Многим французам, увлеченным идеей объединения Европы, реализация европейского строительства виделась поначалу в появлении наднациональной политической организации – европейской федерации, способной стать в условиях начала «холодной войны» третьей силой наряду с СССР и США. Они полагали, что ядром нового объединения, основой европейского возрождения станет тесный союз Франции и ее традиционного союзника – Великобритании[1344]. На Лондон поначалу ориентировались и французские политические лидеры, надеясь на его поддержку в решении одного из важнейших вопросов послевоенной внешней политики IV Республики (1946–1958) – контроля над возрождением Западной Германии (давнего противника Франции на континенте) и недопущения роста ее политического и экономического влияния.

Активное обсуждение во Франции перспектив создания европейской федерации на фоне английского противостояния установлению французской гегемонии на европейском континенте подтолкнуло правящие круги IV Республики к решению актуального «германского вопроса» в рамках единой Западной Европы. В конце 1940-х годов Франция выступила с инициативой создания собственно европейской организации – Совета Европы (СЕ). Однако переговоры об учреждении Совета Европы показали нежелание Великобритании втягиваться в европейский объединительный процесс. Поэтому появление в 1949 г. СЕ, так и не сумевшего обеспечить создание подлинной европейской федерации (из-за отсутствия у его органов наднациональных полномочий и противодействия британских делегатов), не устранило ни проблемы западноевропейского объединения, ни важного для французской внешней политики вопроса о контроле над возрождением Западной Германии. В этих условиях французские правящие круги решили «повернуться лицом» к бывшему врагу и пойти на сближение с ФРГ. Примирение Франции и Западной Германии стало рассматриваться ими как стержень европейского объединения и основа французской европейской политики.

В рамках этой новой стратегии 9 мая 1950 г. французский министр иностранных дел Р. Шуман выдвинул план создания Европейской Организации угля и стали (ЕОУС), настоящим автором которого был Генеральный комиссар по вопросам планирования во Франции Ж. Моннэ. Суть плана Шумана – Моннэ состояла в объединении сталелитейной и угольной промышленности обеих стран на наднациональной основе. Делегирование части национального суверенитета предполагалось начать не в политической области, где, как показала жизнь, этот процесс происходит особенно болезненно, а в экономической и притом четко определенной. Во главу угла ставилось равноправное сотрудничество Франции и ФРГ, а не англо-французское партнерство, до тех пор считавшееся непременным условием построения единой Европы.

Заключение по французской инициативе договора о ЕОУС (1951), создавшего прочную основу для примирения и сближения двух давних соперников – Франции и ФРГ, не только означало решение наболевшего для Франции «германского вопроса», но и открывало путь к объединению Западной Европы на качественно новой – интеграционной – основе. Членами первой в истории Наднациональной организации стали также четыре другие страны Западной Европы – Италия, Бельгия, Голландия и Люксембург.

Однако подписание соглашения о ЕОУС с самого начала было поставлено под угрозу в связи с резко обострившейся международной обстановкой из-за войны в Корее (1950–1953) и ростом противостояния внутри биполярной системы. В сложившихся обстоятельствах вопросы секторальной экономической интеграции Западной Европы тесным образом переплелись с проблемой безопасности Старого Света и, в частности, участия в его обороне ФРГ, на чем особо настаивали США[1345]. Перспектива воссоздания национальной немецкой армии, которая для многих французов ассоциировалась с возрождением германской угрозы, казалась для правительств IV Республики абсолютно неприемлемой. Однако в случае отказа весьма реальной становилась возможность заключения между США и ФРГ двустороннего соглашения о военном сотрудничестве в обход Франции и вопреки ее национальным интересам. Поэтому в Париже предложили решение проблемы германского участия в обороне Западной Европы «в том же духе и теми же методами, которые решили проблему угля и стали»[1346]. Этим решением стал «план Плевена» (также разработанный командой Ж. Моннэ) о создании европейской армии, куда должны были войти и воинские части ФРГ.

* * *

Впервые проект был представлен премьер-министром Франции Р. Плевеном депутатам Национального Собрания 24 октября 1950 г.[1347]Он предполагал создание европейской армии, единой с точки зрения командования, вооружения и финансирования и поставленной под командование европейского министра обороны, подконтрольного, в свою очередь, европейской ассамблее. В европейскую армию, согласно «плану Плевена», должны были войти и воинские части ФРГ. Предполагалось, что национальные правительства стран-участниц сохранят в своем распоряжении часть существующих воинских формирований. Также планировалось, что европейская армия будет развиваться в соответствии с общим планом обороны, разработанным Североатлантическим Советом, т. е. фактически под контролем НАТО.

Парламентарии встретили «план Плевена» довольно прохладно, поскольку предложение главы правительства касалось наиболее болезненной для французского общества проблемы – проблемы перевооружения, пусть и не на национальной основе, бывшего врага. Решительно против любой формы ремилитаризации ФРГ – национальной или европейской – выступили (порой с разных позиций) многие, в основном оппозиционные, политические силы Франции. Слева – коммунисты, опасавшиеся возрождения немецкого реваншизма и одновременно ориентировавшиеся на внешнеполитический курс СССР, который осуждал перевооружение западной Германии, справа – испытывавшая традиционное недоверие к немцам часть «умеренных» и националистически настроенные голлисты[1348], увидевшие в образовании европейской армии угрозу существования армии французской[1349]. «Перевооружение Германии, в любой форме и под любым предлогом, означает войну, войну на уничтожение», – заявил с трибуны Бурбонского дворца член ЦК ФКП Ф. Бонт[1350]. «Участие ФРГ в обороне Европы должно ограничиваться территорией, материальными поставками и людьми, но не солдатами, – сказал представитель «умеренных» генерал Омеран. – Носить оружие – это честь. Немцы ее недостойны»[1351].

С настороженностью отнеслись к «плану Плевена» социалисты (партия СФИО) и радикалы[1352], входившие в правительственную коалицию «третьей силы» (1947–1951). Лишь народные республиканцы (партия МРП), также участники коалиции, единодушно поддержали проект Плевена, представлявшийся им «единственным способом для ФРГ принять участие в западной обороне» и «достойным продолжением предыдущих этапов европейского строительства – Совета Европы и «плана Шумана»»[1353].

После долгих прений, продолжавшихся более 48 часов, французский парламент все же одобрил «план Плевена». «За» высказались 343 депутата, «против» – 225 (коммунисты, часть голлистов и «умеренных»)[1354].

Советская историография в свое время утверждала, что «план Плевена означал принципиальное согласие Франции на перевооружение ФРГ»[1355]. Это было действительно так. Вместе с тем необходимо добавить, что, выдвигая проект образования европейской армии, французские политические лидеры попытались вписать казавшуюся неизбежной под напором США ремилитаризацию ФРГ в более широкие рамки военно-политического объединения Западной Европы. На этот шаг их подвигли не только стремление воспрепятствовать заключению двустороннего соглашения между США и Западной Германией о военном сотрудничестве в обход Франции и, в перспективе, возрождению немецкой армии на национальной основе, но и желание довести до конца переговоры об учреждении ЕОУС, выгодной как для французской экономики, так и для укрепления позиций IV Республики в западном