Паресу захотелось закричать от отчаяния, но, несмотря на многочасовые упорные попытки, ему не удалось даже немного пошевелить губами, не говоря уже о том, чтобы открыть рот и выкрикнуть что-нибудь во весь голос.

Стена дома выросла в размерах и закрыла собой все видимое пространство, угрожая поглотить все вокруг, включая его самого. Самым большим желанием Пареса в этот момент было разбежаться и со всей силы удариться об эту стену головой, да так, чтобы череп не выдержал и раскололся на несколько частей. Однако в последнюю секунду, когда столкновение казалось неотвратимым, а его желание вот-вот должно было сбыться, его тело сделало резкий поворот и двинулось по узкому переулку в сторону главной улицы Арара.

Сильный порыв ветра вдруг залетел в узкое пространство между домами, поднял с земли пыль, закрутил ее в маленький, но быстрый круговорот и выплюнул все его содержимое Паресу в лицо. В глазах у него тут же защипало, и Парес увидел, как задергались его веки. Дальше перед ним возникла его собственная рука, своя и одновременно такая чужая, которая энергично протерла глаза и опять опустилась вниз.

Парес в очередной раз проклял себя за то, что пошел по нужде в самый неподходящий момент за весь тот злосчастный вечер. Едва услышав крики Ралло, он тут же начал вставать с места. Однако в следующий момент он почувствовал, как на него набросили сеть. Его изрядно поколотили и оттащили в повозку вместе с другими пленниками. Более позорного противостояния в его жизни еще не случалось.

Парес до сих пор не знал, кому из его товарищей удалось спастись, а кто попал в плен, так же как и он сам. За исключением Айтаны. Несколько часов назад он заметил ее боковым зрением на одной из улиц. Они прошли на расстоянии вытянутой руки друг от друга, но отреагировать на обоюдное присутствие никак не смогли.

Что же касается остальных, то Парес молил Алатфара только о том, чтобы он помог им найти в себе силы сражаться до последнего. И, если нужно, погибнуть на поле боя, но ни за что не сдаваться в плен.

Внезапно Парес увидел упитанную крысу, которая деловито бежала через дорогу. О нет, только не это. Несмотря на призрачную надежду, что это все-таки не произойдет вновь, Парес не слишком удивился, когда без всякого предупреждения его тело совершило огромный скачок. Крыса, почувствовав неладное, бросилась в сторону домов. Парес увидел, как его рука молниеносно вытянулась вслед и схватила крысу за хвост. Та развернулась и прыгнула назад, пытаясь укусить Пареса за пальцы, но его вторая рука остановила атаку и со всей силы сжала тело крысы в кулаке. Крыса затравленно вытаращила глаза, и в следующую секунду Парес увидел, как он методично бьет ее головой о землю.

Пареса мысленно начало тошнить. Это была уже не первая его встреча с этими четвероногими обитателями города, и он знал, что сейчас произойдет. Его руки сжали тело крысы с двух сторон, и ее деформированное тело начало приближаться к его лицу. Глаза Пареса продолжали безучастно смотреть вперед. За это он был внутренне благодарен. В следующий момент его рот заполнился липкой кровью, а зубы начали послушно пережевывать жесткое костлявое мясо. Он медленно сглотнул и почувствовал, как кусок сырого мяса тяжелым камнем упал в желудок.

Чертовы крысы. Чтобы они передохли все! Первый раз в жизни Паресу захотелось расплакаться, но даже собственных слез он больше не контролировал. Его заколдованное тело возобновило свое сонное движение, а рот продолжил методично отрывать от крысы кусок за куском.

Паресу стало жутко от мысли, что он всю свою оставшуюся жизнь проведет в таком состоянии. Он уже был одним из тех, кого они называли безумными, но его разум, заключенный теперь в собственное тело как в темницу, еще пока не потерял рассудка. Однако торчащая из его рта крыса подсказывала ему, что такими темпами он очень скоро станет по-настоящему безумным и внутри.

Всю свою жизнь Парес был уверен, что наездники отбирали у людей рассудок, превращая их в бездумных животных. Ему и в голову не могло прийти, что на самом деле они отбирали у людей тело, а безумными они становились сами по себе, с течением времени.

Парес просил звезды лишь о том, чтобы наездники побыстрее послали его в бой. И чтобы в этом бою ему посчастливилось бы умереть первым, никого не успев убить. Внутри у него все сжалось от одной только мысли, что ему придется смотреть, как его зубы вгрызаются не в крысиную тушку, а в шею Мигело или Джада.

– Так, так, так. – Высокий мужчина с вытянутым осунувшимся лицом постучал пальцами по столу. – Что же это у нас такое получается? Мы тут, значит, храм со сферой кругом ищем, а тут, понимаете ли, хранитель прямо сам к нам и пожаловал.

На этих словах тонкая неприятная улыбка, которая все это время длинной голой улиткой сидела на его лице, резко сжалась и исчезла. Лишенные волос брови напряженно сдвинулись в центр и собрались над острым носом в тугой морщинистый узел.

– И молчит, скотина, что он здесь! – Он с силой стукнул кулаком по железному столу, который служил единственным препятствием, отделявшим его от Андрея.

Капсула Полиглота-5000 подпрыгнула в воздух и со стуком вновь опустилась на свое место.

Андрей поежился. Теперь он был уже не так рад, что Макхэкв оставил ему устройство-переводчик. Общаться со своим теперешним собеседником ему не слишком-то хотелось. Он бы сейчас с нескрываемым удовольствием предпочел непринужденный шарм взаимонепонимания.

Мужчина, который сидел напротив Андрея, был настолько тощего телосложения, что его кости острыми буграми выпирали из-под черного обтягивающего костюма. Лицо его больше походило на череп, обтянутый тонким, истлевшим от времени папирусом. Именно так должен выглядеть Кощей Бессмертный, наверное. Только яйцо бы еще где найти с иголкой.

Они находились в маленькой комнате с унылыми серыми стенами и тусклым электрическим светом. Скромный интерьер состоял только из стола и двух стульев, а также небольшого шкафа в углу. Мебель была незатейливой, сделанной из железа.

Андрей заерзал на месте, пытаясь устроиться поудобнее, однако маневров для движения у него было немного: его руки и ноги были стянуты толстыми металлическими обручами, которые крепко связывали его с на редкость неудобным стулом. Даже начало закрадываться подозрение, что конструкция стула специально была выполнена таким образом, чтобы сделать любое пребывание на нем наименее комфортным. Спинка была немного наклонена вперед и выгнута внутрь посредине, а сиденье слегка скошено в одну сторону, отчего Андрей постоянно скатывался на один бок.

Его долговязый собеседник со вздохом поднялся на ноги и начал медленно прогуливаться по комнате из стороны в сторону, сложив руки за спиной. От стены до стены его отделяло всего-навсего пять-шесть шагов, отчего Андрею начало казаться, что он просто крутится на месте.

Только теперь Андрей понял, какой же он все-таки высокий. Его голова двигалась в опасной близости от потолка, однако он не пригибался: очевидно, не в первый раз совершал подобные прогулки по этой комнате. Болезненная худоба мужчины лишний раз подчеркивала высокий рост и производила почти гротескное впечатление. Только нарисованных белых костей ему не хватает, как в советских фильмах.