— Но ведь и безнравственный человек опасен, —заметил Фердинанд.

— Да, когда он обладает какой-то властью, так как вэтом случае у него появляется соблазн злоупотребить ею, но этого никогда неслучается с рабом. Какая разница, считает человек цареубийство безнравственнымили же нет, если я закую его в кандалы и не дам возможности обидеть даже муху;а вот когда моральная распущенность избалует его, он почувствует меньшееотвращение к ошейнику, который я надел на его шею.

— Однако, — спросила Шарлотта, — как он можетизбаловаться под игом? На мой взгляд, скорее роскошь и безбедная жизньоказывают подобное действие на человека,

— Душа его загнивает в атмосфере порока, — ответилкнязь, — посему дайте ему возможность реализовать свои порочныенаклонности, не наказывайте его, за исключением тех случаев, когда егозлодеяния направлены против вас, вот тогда вы добьетесь необыкновенныхрезультатов: безнравственности, которая вам на руку, и уменьшениянародонаселения, что еще выгоднее для вас. Разрешите инцест, насилие, убийство,разрешите своим подданным абсолютно все, что исходит от порока, запретите бракии молитвы, узаконьте содомию, и больше вам не о чем будет беспокоиться.

— Но как ужесточить наказания, если все будетдозволено? — поинтересовалась я, и вопрос мой не был лишен логики.

— Значит, вы должны наказывать за добродетели или занеповиновение и не бойтесь: у вас причин найдется в тысячу раз больше, чемнужно, да и так ли уж они необходимы? Деспот проливает кровь, когда емухочется, и для этого не требуется поводов — достаточно желания. В конце концоввсегда можно обнаружить заговор, а потом предотвратить его, после чего по всейстране надо соорудить эшафоты и устроить кровавую бойню.

— Если Фердинанд предоставит это мне, — сказалаШарлотта, — я гарантирую сотни самых законных предлогов ежедневно; пустьон точит меч, а моя забота — найти жертвы.

— Ого, вы замечаете, кузен, что моя супруга становитсякровожадной?

— Ничего в этом нет удивительного, — с возмущениемпроизнесла Клервиль, — меня тоже переполняют эти чувства. Разве не обидносмотреть на ваши плотские забавы и не принимать в них участия, тем более имеятакой темперамент, как у нас?

— В таком случае приглашаю вас на свежий воздух, —предложил князь, — может быть, в этой зеленой обители мы найдем, чемутолить пыл наших любезных дам.

Огромный сад был ярко освещен; мы не спеша проходили подапельсиновыми, абрикосовыми деревьями, под фиговыми пальмами и срывали плоды,прохладные от вечерней росы; мы шли по живописным дорожкам, ведущим к храмуГанимеда. В храме, под самым сводом, горели тонкие восковые свечи, которыесоздавали мягкий, приятный для глаз полумрак. Сооружение поддерживали колонны,выкрашенные в зеленый и розовый цвет, между ними вились гирлянды мирта исирени, образующие красивые фестоны.

Когда мы вступили в храм, послышалась нежная музыка.Шарлотта, пьяная от похоти и разгоряченная вином и более крепкими напитками,сразу развалилась на ближайшей кушетке, мы последовали ее примеру.

— Теперь наступила их очередь, — сказалФранкавилла королю, — посмотрим, на что они способны и смогут ли оправдатьблестящие рекомендации. Но у меня есть одно условие: они должны совокуплятьсятолько в зад — только он заслуживает поклонения в моем доме; малейшее нарушениеэтого правила влечет за собой немедленное удаление из храма. Впрочем, рыцари,которые будут предложены нашим дамам, надежны и верны своим принципам.

— Нам все равно, — заявила Клервиль, котораяпервой сбросила с себя все одежды. — Мы с большей охотой отдадим имзадницы, нежели вагины, лишь бы нас хорошенько приласкали при этом.

Тем временем Франкавилла сбросил розовое покрывало,наброшенное на возвышение, которое мы вначале приняли за оттоманку. И мызастыли от восхищенного удивления при виде необычного предмета, скрывавшегосяпод розовым атласом. Представьте себе очень длинную кушетку с четырьмяотдельными ложами, напоминавшими стойла; женщина заходила туда и опускалась наколени на специальную подставку, высоко приподняв таз и широко раздвинув бедра;ее локти опирались на мягкие подлокотники, обтянутые черным атласом, под цветвсего этого необычного сооружения. По обе стороны от нее лежали накрытыечерными покрывалами двое мужчин, обратив к ней обнаженные чресла с гигантскимичленами; она массировала их, зажав в ладони до извержения, после чего ониисчезали при помощи невидимого бесшумного механизма, и в тот же миг на их местепоявлялись новые.

Еще более любопытный механизм располагался под животомженщины. Когда она устраивалась в ложе, ей приходилось опускаться и немногоподаваться назад; тем самым она неизбежно насаживала свою вагину на мягкий иупругий искусственный фаллос, который посредством системы пружин и часовогомеханизма автоматически и безостановочно перемещался взад-вперед и каждыечетверть часа выбрасывал определенную дозу теплой липкой жидкости; эта жидкостьимела такой запах и такую консистенцию, что ее невозможно было отличить отчистейшей и свежайшей спермы. Клитор ей ласкала языком прелестная девушка, чьетело, кроме головы, также было закрыто черным покрывалом. Прямо в лицо пациентки,находившейся в таком необычном, но весьма удобном и приятном положении,упирались обнаженные гениталии, менявшиеся по ее желанию, и она могла по своемувыбору сосать пенис или клитор. Короче говоря, мы стояли на коленях на мягкомвозвышении, которое приводилось в движение при помощи рычагов, и получалинесколько удовольствий одновременно: влагалище прочищал искусственный член,клитор лизала юная девица, в каждой руке мы держали живой трепетный член, атретий, еще более массивный, неистово содомировал нас кроме того, мы моглисосать пенис, влагалище или даже задний проход.

— Мне кажется, — сказала Клервиль, забираясь встойло, — невозможно придумать ничего более пикантного и сладострастного.Вы не поверите, — продолжала она, — но я уже кончила, пока усаживаласьв эту колыбель.

Мы трое — Олимпия, Шарлотта и я — заняли место рядом сКлервиль. Нам помогали четыре девочки с ангельскими личиками: они смазывалиискусственные органы, чтобы облегчить проникновение, заботливо поправлялиподушки, устраивая нас удобнее, потом, раздвинув нам ягодицы, увлажняли слюнойзадний проход и безотлучно находились рядом в продолжение всей процедуры.

Франкавилла дал знак начинать. Вошли четверо девушек, ведяза массивный мужской отросток четверых юношей великолепного сложения, и безпромедления вставили их копья в наши седалища; вскоре измученную четверкусменила свежая, еще через некоторое время новые девушки привели очереднойотряд. Пока юноши трудились в поте лица, девушки танцевали вокруг нас поднегромкую томную музыку, принимали непристойные позы и обрызгивали насжасминовым эликсиром, каждая капля которого приятно обжигала кожу иподстегивала, словно удар хлыста, наши страсти, и скоро мы пропитались ароматомжасмина и спермы с головы до ног.