горизонте слепящим алым пламенем. Они молча сели в машину и двинулись в обратный путь.

— Он говорил, что Великий Змей может послать к нему своего брата, — пробормотал Грисвел.

— Чушь! — фыркнул Бакнер. — На болоте полно змей. Они любят тепло, вот одна и заползла в хижину, пригрелась в хворосте, а Джекоб на свою беду разбудил ее. Ничего сверхъестественного. — Немного помолчав, шериф добавил уже другим тоном: — Впервые вижу, как гремучник кусает, не предупредив. И впервые вижу змею с белым полумесяцем на голове.

Они в молчании свернули на шоссе.

— Думаете, в доме до сих пор прячется мулатка Джоан? — спросил Грисвел.

— Вы сами слышали, что сказал старик Джекоб, — нахмурясь, ответил Бакнер. — Время для зувемби ничего не значит.

Они миновали последний поворот, и Грисвел увидел дом Блассенвиллей, чернеющий на фоне алого заката. Сразу же вернулось предчувствие опасности.

— Смотрите! — шепнул он пересохшими губами, когда машина съехала с дороги и остановилась.

Бакнер крякнул от удивления.

С балюстрады клубящимся облаком поднималась голубиная стая. Она понеслась прочь, на запад, и исчезла в мертвенно-бледном сиянии над горизонтом.

3. Зов зувемби

Проводив голубей взглядом, мужчины некоторое время неподвижно сидели в машине.

— Наконец-то я их увидел, — пробормотал Бакнер.

— Должно быть, они являются только обреченным, — предположил Грисвел. — Тому бродяге…

— Посмотрим, — спокойно ответил южанин, выходя наружу.

Грисвел заметил в руке у шерифа револьвер.

Дверь косо висела на сломанных петлях, в пыльных окнах играло пламя заката. Разносилось эхо шагов по растрескавшимся плитам дорожки. В просторной прихожей Грисвел увидел на полу черные пятна — следы мертвеца, ведущие к лестнице.

Бакнер расстелил возле камина взятые из машины одеяла.

— Я лягу возле двери, — сказал он. — Вы устраивайтесь там, где спали вчера ночью.

— Может, разведем огонь? — спросил Грисвел, со страхом думая о том, что после коротких сумерек лес погрузится во тьму.

— Нет. У вас есть фонарь, у меня тоже. Будем лежать в темноте и ждать. С револьвером обращаться умеете?

— Да… думаю, да. Никогда не стрелял из револьвера, но знаю, как это делается.

— Ладно, стрелять предоставьте мне. — Шериф уселся на одеяла, скрестив ноги, и стал перезаряжать большой синеватый кольт, внимательно осматривая каждый патрон.

Грисвел нервничал и бродил по комнате, расставаясь с уходящим днем, как скряга расстается с золотом.

Задержавшись у камина, он задумчиво посмотрел на пыльные головешки. Должно быть, в последний раз огонь в камине разводила мисс Элизабет Блассенвилль более сорока лет назад. Думать об этом не хотелось. Грисвел медленно разгреб ботинком золу. Среди угольков и кусков дерева что-то мелькнуло. Он поднял записную книжку со сгнившей картонной обложкой и пожелтевшими страницами.

— Что вы там нашли? — спросил Бакнер.

Он сидел на полу, щурясь и заглядывая в начищенный до блеска канал ствола.

— Похоже на дневник. Правда, чернила сильно выцвели, и бумага такая старая, что вряд ли удастся прочесть. Интересно, как он мог попасть в камин и не обгореть?

— Видимо, с тех пор никто не топил камин, — предположил Бакнер. — Бросить туда дневник мог неграмотный бродяга из тех, что разворовали мебель.

Грисвел листал ветхие страницы, пытаясь разобрать неровные строчки в свете фонаря. Вдруг он оживился.

— Кое-что понять можно. Слушайте. «Я знаю: кроме меня в доме кто-то есть. По ночам, когда заходит солнце и деревья за окном становятся черными, он скребется за дверью. Кто это? Одна из моих сестер? Тетя Селия? Если это она, зачем ей прятаться? Почему она пытается отворить мою дверь и уходит, когда я ее окликаю? Нет! Нет! Мне страшно. Боже, что делать? Я боюсь здесь оставаться, но куда идти?»

— О господи! — воскликнул Бакнер. — Это же дневник Элизабет Блассенвилль! Читайте дальше!

— На других страницах почти ничего не разобрать, — сказал Грисвел. — Лишь отдельные строки. «Почему после исчезновения тети Селии разбежались все негры? Мои сестры мертвы. Я знаю это. Кажется, я чувствовала, как они умирали — страшно, в мучениях. Но почему? Почему? Если кто-то убил тетю Селию, зачем ему понадобилось губить моих бедных сестер? Они всегда были добры к черным людям. Джоан…»

Грисвел наморщил лоб, пытаясь разобрать текст.

— Часть листа оторвана. Дальше идет запись, датированная другим числом, не могу понять, которым именно. «…ужасное, на что намекала старая негритянка. Она называла имена Джекоба Блаунта и Джоан, но не говорила прямо. Наверное, боялась…» Дальше неразборчиво. «Нет! Нет! Не может быть! Она или умерла, или уехала. Хотя… Она родилась в Вест-Индии и не раз намекала, что посвящена в тайны вуду. Она плясала на этих ужасных обрядах, я знаю. Но как она могла пойти на это? Боже, да неужели такое возможно? Не знаю, что и думать. Если она бродит в доме по ночам, топчется за дверью моей спальни и так странно, так нежно свистит… Нет, нет, я, видимо, схожу с ума. Если здесь останусь, меня ожидает такая же ужасная смерть, как и моих сестер. Я уверена в этом…»

Углубившись в чтение, Грисвел не заметил, как подкралась мгла, не обратил внимания, что рядом стоит Бакнер и светит ему фонариком. Вспомнив, где он находится, Грисвел вздрогнул и бросил пугливый взгляд во тьму коридора.

— Что вы об этом думаете?

— То же, что и прежде, — ответил Бакнер. — Решив отомстить мисс Селии, мулатка Джоан превратилась в зувемби. Должно быть, она ненавидела не только хозяйку, но и все семейство. У себя на родине, на островах, она участвовала в обрядах вуду, пока не «созрела», как выразился старик Джекоб. Все, что ей было нужно, — это «черное зелье». И Джоан его получила. Потом убила мисс Селию и трех девушек, и лишь случайность спасла мисс Элизабет. С тех пор зувемби живет в этом старом доме, как змея в развалинах.

— Но зачем ей понадобилось убивать незнакомца?

— Вы слышали, что сказал Джекоб? — напомнил Бакнер. — Убийство доставляет зувемби радость. Джоан заманила Браннера наверх, раскроила ему череп, вручила топор и отправила мертвеца вниз, приказав убить вас. Никакой суд в это не поверит, но если мы представим ее труп, это будет хорошим доказательством вашей невиновности. Мои показания тоже учтут. Джекоб сказал, что зувемби можно убить… В общем, отвечая на суде, я не стану вдаваться в лишние подробности.

— Она смотрела на нас с лестницы, — пробормотал Грисвел. — Но почему наверху не осталось ее следов?

— Возможно, вам померещилось. А может, зувемби способна посылать свое изображение… Черт! Зачем ломать голову, силясь объяснить необъяснимое? Лучше приготовимся и будем ждать.

— Не гасите свет! — воскликнул Грисвел. Спохватившись, он проговорил: — Впрочем, конечно, выключайте фонарь. Надо, чтобы было темно,