кроме пыли и теней, где окна, покрытые коркой грязи, едва отражали свет. Фонарь Бакнера, казалось, стал светить слабее. Грисвел дрожал как лист на ветру: здесь, во мраке и ужасе, умер Джон Браннер!

— Тут кто-то свистел, — пробормотал он. — Джон пошел на свист, как на зов.

У Бакнера блестели глаза.

— Следы ведут в зал, — произнес он. — Как и на лестнице — туда и обратно. Те же следы… Дьявольщина!

Грисвел едва удержался от крика, увидев то, что вызвало восклицание шерифа. В нескольких шагах от лестницы Браннер остановился и повернул обратно. И там, где он остановился, на пыльном полу темнело большое пятно крови и виднелись другие следы — босых ног, с узкой пяткой, но широкой стопой. Эти следы тоже поворачивали возле пятна.

Выругавшись, Бакнер опустился на корточки.

— Следы встречаются! И в том месте, где они сходятся, на полу кровь и мозг. Видимо, здесь и зарубили Браннера. Босой человек вышел из темноты навстречу обутому, затем обутый спустился по лестнице, а босой отправился назад по коридору.

Он поводил лучом света. Следы исчезали во мраке. Справа и слева тянулись ряды затворенных дверей — точно порталы, ведущие в царства роковых тайн.

— Предположим, ваша дикая история правдива, — пробормотал Бакнер, обращаясь скорее к себе, чем к Грисвелу. — Следы принадлежат не вам. Похожи на женские… Предположим, кто-то засвистел, и Браннер решил узнать, в чем дело. Следы это подтверждают. Но если так, то почему он не лежит там, где его убили? Неужели умер не сразу, а сумел отнять топор у того, кто его прикончил, и спуститься на первый этаж?

— Нет, нет! — На Грисвела вновь нахлынули воспоминания. — Я видел его на лестнице. Он был мертв. Ни один человек не остался бы жив с такой раной…

— Я тоже так считаю, — сказал Бакнер. — Просто какой-то бред. Либо наоборот, слишком хитро придумано… Нет, ни один нормальный человек не предложит столь изощренную и совершенно безумную версию, чтобы избежать наказания. Обычная картина самозащиты выглядела бы куда правдоподобнее. Ну что ж, пойдем по следам… Что это?

Будто ледяные пальцы сдавили Грисвелу сердце. Лампочка фонарика быстро угасала.

— Странно, — пробормотал Бакнер. — Батарейка новая…

Впервые Грисвел услышал в его голосе страх.

— Уходим, быстро! — скомандовал шериф.

От луча осталось слабое красноватое свечение. Тьма быстро сгущалась, подкрадывалась со всех сторон на черных мягких лапах. Бакнер пятился, толкая Грисвела спиной. Щелкнул взведенный курок. Послышался скрип, словно где-то неподалеку отворилась дверь. Грисвелу казалось, что тьма угрожающе вибрирует. Он знал, что Бакнер тоже это чувствует, — мышцы шерифа напряглись, как у готовой к прыжку пантеры.

Но все же Бакнер отступал к лестнице без спешки. Грисвел пятился, преодолевая страх, борясь с искушением закричать и вновь побежать сломя голову. Он мгновенно покрылся холодным потом, когда подумал: а вдруг мертвец подбирается к ним снизу с застывшей на лице ухмылкой и с топором, занесенным для удара?

Эта мысль завладела им целиком, и лишь в нижнем коридоре Грисвел осознал, что по мере того, как они спускались, фонарик светил все ярче и наконец засиял в полный накал. Но когда Бакнер направил луч в пространство над лестницей, тот не смог рассеять мглу, висевшую там, словно вполне осязаемый туман.

— Проклятье! Не иначе, эта тварь заколдовала фонарь, — пробормотал Бакнер.

— Посветите в комнату! — взмолился Грисвел. — Посмотрите, может быть, Джон… Джон…

У него заплетался язык, но Бакнер понял. Никогда в жизни Грисвел не подозревал, что при виде лежащего на полу окровавленного тела можно испытать такое облегчение.

— Он на месте, — проворчал Бакнер. — Если и ходил после того, как его убили, то теперь не ходит. Но что с фонарем?

Направив луч во тьму верхнего этажа, шериф стоял, хмурясь и покусывая губу. Трижды он поднимал револьвер.

Грисвел читал его мысли. Шериф боролся с искушением взлететь по лестнице и помериться силами с неведомым противником. Но осторожность взяла верх.

— В темноте мне там делать нечего, — пробормотал он. — Фонарь, думается, опять откажет. — Он повернулся и посмотрел на Грисвела в упор. — Нет смысла гадать, что да как. Тут кроется какая-то чертовщина, и кажется, я догадываюсь какая. Не думаю, что Браннера убили вы. Убийца сейчас там, наверху, кто бы он ни был. В вашем рассказе мало здравого смысла, но погасший фонарь тоже не так-то просто объяснить. Сдается мне, мы имеем дело не с человеком. Я никогда не боялся ночных засад, но на этот раз не пойду туда до рассвета. Он уже скоро, подождем на веранде.

Когда они вышли на просторную веранду, звезды уже поблекли. Бакнер уселся на балюстраду лицом к двери, не выпуская револьвера из руки. Грисвел устроился рядом, привалился лопатками к ветхим балясинам. И закрыл глаза, радуясь ветерку, приятно студившему голову.

Происходящее казалось дурным сном. Он пришелец в чужой земле, в обиталище черного ужаса. Над ним нависла тень петли, поскольку в этом таинственном доме лежит с раскроенным черепом Джон Браннер… Жуткие мысли витали в мозгу, словно тени, пока не утонули в серых сумерках сна, незваным гостем пришедшего к усталой душе.

Грисвел проснулся на рассвете, не забыв ни одного кошмара минувшей ночи. Сосны тонули в тумане, его гибкие щупальца переползали через разрушенную ограду. Шериф тряс за плечо:

— Проснитесь! Уже утро!

Грисвел поднялся, морщась от боли в затекших членах. Лицо у него было землистое, постаревшее.

— Готов идти наверх.

— Я там уже был. — В глазах Бакнера отражался свет зари. — Не стал вас будить. Поднялся, едва рассвело. И ничего не обнаружил.

— А следы босых ног?

— Исчезли.

— Исчезли?!

— Да, исчезли. Начиная от того места, где кончаются следы Браннера, в коридоре нарушен слой пыли. Она заметена в углы. Мы опоздали. Пока тут сидели, кто-то уничтожил следы, а я ничего не слышал. Я обыскал весь дом. Ума не приложу, где может прятаться убийца.

Грисвел содрогнулся, подумав о том, что спал на веранде один.

— Что теперь делать? — апатично спросил он. — Мне нечем доказать свою невиновность.

— Отвезем тело Браннера в главный город округа, — сказал Бакнер. — Объяснения я возьму на себя, иначе вас немедленно возьмут под стражу. Ни окружной прокурор, ни судья, ни присяжные вам не поверят. Я сам расскажу, что сочту нужным. Я не намерен вас арестовывать, пока не разберусь во всем окончательно. В городе никому ничего не говорите. Я сообщу прокурору о гибели Джона Браннера от рук неизвестного или группы неизвестных и о том, что я веду расследование. Вы рискнете провести здесь еще одну ночь? Спать в той же комнате, где спали вместе с