Завтрак начался слишком рано, чтобы Лу Цайхуа и Шанъяо успели поспать. Есть не хотелось, однако помощники Лао Цяньсюя, не спрашивая мнения молодых просветлённых, отвели их в столовую. Там, за одним из низеньких столиков уже сидели Чэньсин, Лунху Чжао и Мао Шуай. Каждый — в собственных мыслях. Юноша в алом, с тенью отчаяния на бледном лице, прожигал невидящим взглядом свою пустую пиалу. Два бессмертных учителя без особого рвения ели варёные овощи и, посматривая в сторону выхода, поочерёдно вздыхали: Чжао — от скуки, Шуай же, скорее, чтобы его поддержать.

— Утречко, — поздоровался со всеми Шанъяо.

Ученики школы Чуньцзе не удостоили парня вниманием. В белых одеждах, с одинаково пресными лицами, они продолжали безмолвно трапезничать. Отозвался один Лунху Чжао.

— Утречко! — повторил он бодрее и подозвал ребят жестом.

Поддерживать напускное спокойствие трудно. Особенно, когда перед мысленным взором проносятся ночные события. Усилием воли Лу Цайхуа улыбнулась и села рядом с Чэньсином. Да, ей неловко и стыдно, но, прежде всего, она — воин. В преддверии решающей битвы со злом Цайхуа возьмёт себя в руки и, выдержав испытание болью, бросит все силы на спасение мира.

«Надеюсь, тебе хватит ума прекратить наше общение», — думает девушка. — «Не усложняй жизнь ни себе, ни другим».

Вопреки ожиданиям, Чэньсин кладёт ей в тарелку фасоль и объясняет:

— Тебе будет полезно.

Цайхуа едва не давится воздухом. Кое-как поборов возмущение, она переложила стручки лучшему другу.

— Твоя любимая фасоль. Ешь побольше, Шанъяо.

Его имя она произнесла нарочито мягко. Так, чтобы Чэньсин испытал безысходность, с которой она столкнулась вчера.

— Вообще-то я терпеть её не могу … — не понял намерений подруги Шанъяо.

Повисла неловкая пауза. Готовую провалиться сквозь землю Лу Цайхуа спас Мао Шуай. Способный видеть души насквозь он сразу почувствовал, что между молодыми людьми что-то произошло.

— Ну, — обратился он к Цайхуа. — О чём вы говорили с Лао Цяньсюем?

— Нам нужно в Тихие земли, — поспешно ответила девушка.

Она кратко рассказала об источнике тёмной энергии, с которым должен был разобраться Лао Тяньшу.

— А так как он — это я, — нехотя признала она. — То эта обязанность стала моей.

— Источник тёмной энергии? Ты уверена, что нам хватит сил его уничтожить? Может позовём кого-то ещё? — предложил ученик Мао Шуая. Для тишины, безнадёжно унылой и, очевидно, царящей не только в столовой, но и во всей школе Чуньцзе, его голос звучал слишком громко. Однако просветлённые в белых одеждах по-прежнему не замечали гостей.

«Как на похоронах, честное слово», — поёжилась Лу Цайхуа. — «Не удивлюсь, если услышу чей-нибудь плач».

— Исключено, — наконец, вступил в разговор Лунху Чжао.

— Если сильнейшие уйдут в Тихие земли, кто защитит священные горы от демонов?

Он нетерпеливо отложил в сторону палочки и, хлопнув в ладоши, как счастливый ребёнок в предвкушении праздника, принял решение:

— Вылетаем немедленно. Я знаю дорогу.

***

Чем ближе Тихие земли, тем холоднее становится воздух. Ветер гоняет по остывшей земле жёлтые листья, изредка идёт мелкий дождик, навевая тоскливые мысли. Лес, словно изъеденный ржавчиной, встретил просветлённых запахом гнили и каким-то потусторонним безмолвием, в котором ощущалось присутствие смерти.

— Дальше пешком, — сообщил Лунху Чжао, убирая меч в ножны. — Скоро будем на месте.

Жизнь покидала деревья. Не выдержав могильного холода, вызванного демонической ци, они расставались с листвой. Вскоре, когда просветлённые вышли из леса, начался снегопад.

Цайхуа с удивлением смотрела на спутников. Казалось, они ничуть не замёрзли, в то время как саму просветлённую уже давно била крупная дрожь. Сосредоточенная на попытках согреть пальцы дыханием, она не обратила внимания, как к учителю Чжао подошёл юноша в алых одеждах и что-то ему прошептал.

— Ай-я! — недовольно отозвался бессмертный. — С уровнем его совершенствования давно пора уметь это делать. Мой мальчик, иди-ка сюда.

Цайхуа не заметила, как начала откликаться на «мой мальчик» учителя Чжао. Вот и сейчас, не сомневаясь, что тот обратился именно к ней, девушка охотно к нему подбежала.

— Ты правда не умеешь поддерживать в теле тепло? — уточнил Лунху Чжао.

— А что, разве так можно? — искренне удивилась она.

— Ай-я… И это наш бессмертный Лао Тяньшу.

Мужчина сердито взмахнул рукавами и, больше не глядя на ученицу, ускорился. Обидеться Цайхуа не успела. Впереди на укрытой снегом равнине показалось озеро с кипящей водой. От неё к налитому тяжестью небу поднимался густой тёплый пар.

— Сделаем привал, — скомандовал сереброволосый мужчина и обратился к Лу Цайхуа:

— Садись, научу тебя согревающей технике.

Пока остальные располагались под заиндевевшей хайтан, протянувшей озябшие ветви к воде, Цайхуа опустилась на снег и закрыла глаза. Холод мешал поддерживать медитативную позу, но просветлённая не хотела сдаваться.

— Молодец, — оценил Лунху Чжао её готовность учиться. — А теперь постарайся представить, что ты сидишь в кипятке.

— Как-то это жестоко: мёрзнуть в снегу рядом с озером, в котором можно согреться, — хмыкнула Лу Цайхуа.

— В этом и суть. Поднимешься, как станет тепло.

Учитель Чжао ушёл. Не смея прервать медитацию и посмотреть, чем все занимаются, девушка слушала и представляла, как её лучший друг по просьбе учителя Чжао разводит костёр. Как Мао Шуай с доброй улыбкой касается мёртвого дерева, чтобы пробудить его от вечного сна. Как на почерневших ветвях вдруг распускаются алые, как капли крови, цветы. Они вмиг покрываются инеем, однако их заключённые в лёд лепестки, впитав ци бессмертного, больше никогда не погибнут: наделённая силой всемогущего света хайтан отстоит своё право на жизнь.

Лунху Чжао достал из вещевого мешка две чайные чашки и чайник. Судя по аромату, что донёсся до Цайхуа через какое-то время, он заварил красный чай.

— Шуай, не составишь компанию?

В умиротворяющем голосе Чжао слышалась особая нота спокойствия. Будто душившая его долгие годы тоска отступила, и в его жизни, похожей на бесконечную ночь, взошло солнце.

— С радостью, — откликнулся Мао Шуай.

Однако коснуться керамической чашки он не успел. С понятной только ему упрямой решимостью к мужчине подошёл ученик. Голова парня была низко опущена, за вьющейся чёлкой скрывался обжигающий взгляд.

— Наставник, я вам больше не нужен?

— С чего ты это взял?

Мао Шуай по-отечески ласково коснулся макушки Шанъяо, вынуждая того поднять подбородок.

— Вы сказали, что больше меня не оставите. И не откажетесь. Но… — парень кивнул в сторону учителя Чжао, не зная, как лучше передать свои чувства, — кажется, вам теперь есть чем заняться.

Бессмертный вздохнул. Уголки его губ поднялись в грустной полуулыбке.

— Шанъяо, я тебя не бросаю: ты — мой ученик и всегда им останешься. Но ты уже взрослый. Настало время найти собственный путь.

Участливый тон смягчал непреклонность бессмертного. И всё же Шанъяо